Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 3. Стихотворения. Поэмы (1914–1918)

В первых отзывах на «Колчан» это ст-ние послужило поводом для разговора о некоем переломном моменте в творчестве Гумилева: «...ему открылись новые пути. Недаром грустью овеяны его итальянские стихи <...> недаром аттические выси воспеты им так скорбно: “Печальный мир не очарует вновь <...> Стучавшая торжественно и дивно”» (Эйхенбаум Б. М. Новые стихи Н. Гумилева // Русская мысль. 1916. № 2. Отд. III. С. 19). Конкретнее этот «поворот» охарактеризовал В. М. Жирмунский в статье «Преодолевшие символизм» (Русская мысль. 1916. № 12): «В последних сборниках Гумилев вырос в большого и взыскательного художника слова. Он и сейчас любит риторическое великолепие пышных слов, но он стал скупее и разборчивее в выборе слов и соединяет прежнее стремление к напряженности и яркости с графической четкостью словосочетания. Как все поэты “Гипорборея”, он пережил поворот к более сознательному и рациональному словоупотреблению, к отточенному афоризму, к эпиграмматичности строгой словесной формулы. Лучшие из экзотических стихотворений в “Колчане” (“Об Адонисе с лунной красотой...”, “Китайская девушка”, “Болонья”) могут быть примерами словесной четкости и строгости» (цит. по: Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977. С. 130).

Ст. 1. — Адонис — в греческой мифологии прекрасный юноша, возлюбленный Афродиты; убитый на охоте вепрем, он был превращен богиней в анемон, из сочувствия ее горю боги даровали ему частичное освобождение из царства мертвых. Ст. 2. — Гиацинт — мифический спартанский юноша, любимец Аполлона, случайно убитый им при метании диска; из крови Гиацинта вырос цветок, носящий его имя. Нарцисс — красавец, наказанный богами за его равнодушие к страдающим от любви к нему женщинам безумной влюбленностью в собственное отражение в воде; умерший от безотрывного лицезрения себя самого, он был превращен в «красивый, но холодный» цветок нарцисс (см.: Мифы народов мира. Т. 2. М., 1992. С. 201). Ст. 3. — Имеется в виду героиня греческой мифологии Даная, на ложе к которой спустился в виде золотого дождя верховный бог Зевс, от него ею был рожден герой Персей. Ст. 7–8. — Речь идет об эпизоде из «Одиссеи» Гомера: дочь царя феаков Навзикая дает приют потерпевшему кораблекрушение, выброшенному бурей на берег Одиссею, который сравнивает ее стройность с пальмой:

В Делосе только я — там, где алтарь Аполлонов воздвигнут, —Юную стройно-высокую пальму однажды заметил

<...>Юную пальму заметив, я в сердце своем изумлен былДолго: подобного ей благородного древа нигде не видал я.Так и тебе я дивлюсь!

(Песнь шестая. Перевод В. А. Жуковского)

31

Биржевые ведомости. 1915. 12 мая. № 14837, с вар., Колчан.

Колч 1923, СС 1947 II, Изб 1959, СС I, Изб 1986, СП (Волг), СП (Тб), БП, СП (Тб) 2, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), ОС 1989, Изб (М), Ст ПРП, СПП, Колч 1990, Ст (М-В), СС (Р-т) I, ОС 1991, СП (XX век), СП (Ир), Изб (Х), Соч I, Круг чтения, Изб (XX век), Русский путь, ОЧ, ВБП, МП, СП 1997, Изб (Сар) 2, Слово. Вып. 1. М., 1989.

Автограф 1 — Архив Лозинского, корректура с авторской правкой. Автограф 2 — РГБ. Ф. 245 (Л. М. Рейснер). К. 5. Ед. хр. 20. Л. 11, список рукой Рейснер и перевод его на франц. язык.

Дат.: 5–12 мая 1915 г. — по датам публикации и тематике.

Ст-ние является откликом на речь широко известного в России начала XX в. итальянского писателя Габриэле Д’Аннунцио (1863–1938), обращенную с призывом к войне против Германии. Речь была произнесена 5 мая 1915 г., в день памяти о начале похода интернационального отряда Д. Гарибальди во время итало-австрийского конфликта 1860 г. По поводу речи в петербургской газете «Биржевые ведомости» в заметке «Речь д’Аннунцио» (15 мая 1915 г., утренний вып.) сообщалось: «О пламенной речи Габриэля д’Аннунцио, произнесенной на острове Кварто, подле Генуи, в юбилейный день экспедиции славной гарибальдийской тысячи, уже были краткие телефонные сообщения <...>.

Речь эта — блестящее соединение образной латинской риторики с пламенной неподдельной непосредственностью». Далее шли выдержки из самой «речи»: «Поднятая длань нашего национального героя указывает нам путь, которым мы должны идти теперь.

Она указывает на море!

Ах, если когда-либо камни в мечтах пророков получали дар речи, то сегодня мы видим воочию это воплощение мечты. Эта бронза громко и страстно говорит нам о нашем долге!

В эту ночь не остывший еще металл будет ярким пламенем рдеть над темносиней рябью моря, и другие герои, которых воскресит в эту ночь все еще живое пламя души Гарибальди, бросят нам великие слова: “Хвала Богу! Итальянцы вновь зажгли огонь на алтаре Италии” <...> мощный голос его (Гарибальди. — Ред.) взывает ко всей Италии: — Все, все отдайте пылающей Италии!

Блаженны юные, блаженны имеющие целомудренную душу, сильное тело и мать, достойную сына-героя <...>.