Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии

Мы замерли в торжественном обете.Мы поняли, что мы — Господни дети.Да, в это мире мы отдельно — я и ты,Но будем там в одно таинственно слиты.Ты храм Ему в моей душе воздвигла;

Возможность невозможного постигла.Возможность полноты, единства бытияИ мне позволила постичь любовь твоя.Как далеки опалые минуты.Как нам легки земли суровой путы.

И все одним лучом — нездешним — залитоИ лишь одна мольба: «О, Господи, за что!За что Ты полюбил нас на рассвете?Что сотворили мы, слепые дети?»

Стр. 19–20 — гипердактилические (у Гумилева — ипердактилические) рифмы — более чем трехсложные рифмы (используются в ст-ниях «Ограды»: «Помню я муку утонченную», «Эльфы», «Призыв», «До сих пор» —

Ночь бледнеет знакомой кудесницеюДетских снов.Я прошла развалившейся лестницеюПять шагов.

В нескольких других стихотворениях сборника используются дактилические (трехсложные) рифмы. Пристальный интерес Пяста к технике стиха — с чего, собственно, и началось его знакомство с Гумилевым, — нашел свое наиболее полное выражение впоследствии в его книге «Современное стиховедение. Ритмика» (Л., 1931).

17

Речь. 20 июля 1909.

СС IV, ПРП 1990, СС IV (Р-т), Соч III, Полушин, Гумилевские чтения 1984.

Дат.: до 20 июля 1909 г. — по времени публикации.

«Гумилев с настоящей любовью и полным знанием дела выбирает своих мэтров, друзей и спутников среди французских поэтов, — писал, анализируя «Письма о русской поэзии», Н. А. Оцуп. — ...Можно, кажется, утверждать, не подвергаясь риску впасть в крайность, что Гумилев любил и знал французскую поэзию, как родную. <...> И все-таки критики-народники, которые упрекали Гумилева в том, что он в России чужой, совершали роковую ошибку. Гумилев попросту осовременил уроки Пушкина. Прибегая к силе собственной гениальной интуиции, он, читая иностранных поэтов, вникал в саму душу античных или современных наций, между тем как его личная поэзия оставалась глубоко укорененной в родной почве. Гумилев не в тех масштабах, но по сути, как и Пушкин, обогатил Россию сокровищами международной культуры» (Оцуп. С. 75).