Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 7. Статьи о литературе и искусстве. Обзоры. Рецензии

Стр. 172–173 — О подражательности первой книги Сергея Антоновича Клычкова (1889–1937) писали, помимо Гумилева, В. Я. Брюсов (Русская мысль. 1911. № 2) и М. А. Волошин (Утро России. 28 мая 1911). Однако Гумилев включил его ст-ние «Бова на рассвете» в «Литературный альманах» «Аполлона» (1911), а С. М. Городецкий читал его стихи на вечере группы «Краса» (1915). Тем не менее, к их акмеистическим манифестам С. А. Клычков отнесся отрицательно: «Все они очень культурные люди, — но вот <...> пример еще того, что и культура изощренная иногда куда хуже открытого варварства. <...> Я счастлив, что я до сих пор в стороне от этой литературной возни и маскарада культурных зверей» (Русская литература. 1971. № 2. С. 154). Стр. 175–177. — Об этой «географической мифологеме» Руси в творчестве Гумилева см.: Раскина Е. Ю. Пространство России в поэтической географии Н. С. Гумилева // Русская литература. 2001. № 2). Стр. 182. — Бем Елизавета Меркурьевна (1843–1914) — художница, создательница живописных стилизаций на «русские темы». Стр. 183. — Второй книгой С. А. Клычкова стал сборник «Потаенный сад» (1913). «Дубравной» называлась третья книга его стихов (1918). Стр. 186. — Гофман Модест Людвигович (1887–1959) — поэт, критик и литературовед. В студенческие годы (1905–1910) входил в литературный «Кружок молодых», организованный в Петербургском университете С. М. Городецким, в 1907 г. был секретарем издательства Вяч. И. Иванова «Оры» и издал стихотворный сборник «Кольцо. Тихие песни скорби». В 1909 г. М. Л. Гофман посещал вместе с Гумилевым лекции Вяч. И. Иванова в «Про-Академии стиха». «Своим эллинистическим подходом к сути русской просодии, — вспоминал другой участник этих занятий, В. А. Пяст, — Вячеслав Иванов <...> полил несколько воды на мельницу довольно скучных воскрешателей античных ритмов в русских звуках, — вроде М. Л. Гофмана, издавшего тогда книгу «Гимны и оды», ничем не замечательную, кроме того, что вся она была написана алкеевыми, сапфическими или архилоховыми стихами, — без достаточной тонкости в передаче их музыки» (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 105). После «Гимнов и од» М. Л. Гофман книг стихов не выпускал, целиком отдавшись литературоведческой работе. Стр. 194–199. — В книге имеется раздел переводов гомеровских гимнов — Зевсу, Гере, Афродите, Артемиде, Афине, Гермесу, Дионису. Гимн Дионису кончается так: «Радуйся, о Дионис, виноградной увенчанный гроздью! / Дай нам, просящим Тебя, счастливую легкую юность». Гимн Гере — «Боги блаженные Геру чтут на великом Олимпе, / Почести с молниеносным Зевсом богине приносят». Первоисточники указанных фрагментов см.: The Homeric Hymns. Ed. T. W. Allen, W. R. Halliday and E. E. Sikes. 2 ed. Oxford, 1936. P. 1–2, 80. Стр. 205–210. — Имеется в виду книга: Садок Судей. СПб., 1911. Помимо Василия Васильевича Каменского (1884–1961) и Виктора Владимировича Хлебникова (1885–1922) в сборнике принимали участие Е. Низен, Николай Бурлюк, Е. Гуро, С. Мясоедов и Давид Бурлюк. Выход этого сборника знаменовал собой рождение русского кубофутуризма. Стр. 211–214. — Гумилев имеет в виду ст-ния В. В. Каменского «Дремучий лес», «На высокой горке», «Серебряные стрелки». Помимо них в сборник вошли ст-ния «Жить чудесно», «Звенидень», «Развеснилась весна», «Чурлю-Журль», «Ростань», «Сельский звон», «Вечером на даче», «Скука старой девы». Стр. 219–220. — Хлебников поместил в сборник «творения» (согласно его жанровой терминологии) «Зверинец», «Журавль» и «Маркиза Дезес». Стр. 222. — Имеется в виду цикл рассказов А. М. Ремизова «Бедовая доля. Ночные видения» (Русская мысль. 1909. № 5). Стр. 231–232. — Имеется в виду книга: Эллис. Stigmata. Книга стихов. М., 1911. Об Эллисе см. комментарии к № 21 наст. тома. К раннему творчеству Гумилева Эллис относился с безусловным неприятием, как к «мальчишеским виршам», которые «произвели смехотворное впечатление решительно на всех» (см.: Писатели символистского круга. С. 380, 382). Стр. 234–236. — В заметке «Вместо предисловия» Эллис писал: «Во всей своей тройственной последовательности книга «Stigmata», на что намекает и самое название книги, является символическим изображением цельного мистического пути. Само собой очевидно, что самые главные основания и самые заветные субъективные устремления (пафос) автора ее касаются области, лежащей глубже так называемого «чистого искусства». Чисто художественная задача этой книги заключается в нахождении символической формы воплощения того, что рождалось в душе не непосредственно из художественного созерцания, а из религиозного искания». Ст-ния книги ориентируются на средневековую мистическую поэзию и творчество Данте с их «герметической образностью»: