Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма

В материалах П. Н. Лукницкого сохранились любопытные материалы, связанные с этой важной биографической коллизией, существенно повлиявшей на творчество поэта (Т. В. Адамович посвящена книга стихов «Колчан», непосредственно с событиями лета 1914 г. связано появление рассказа «Путешествие в страну эфира» (см. № 15 в т. VI наст. изд. и комментарии к нему)). «Я вчера много говорил с В. С. Срезневской о Татиане Адамович. Та мне рассказала, что считает роман с Таней Адамович выходящим из пределов двух обычных категорий для Н. С. (первая — высокая любовь: к АА, к Маше Кузьминой-Караваевой, к Синей звезде), вторая — ставка на количество девушек... Роман с Таней Адамович был продолжительным, но, так сказать, обычным романом в полном смысле этого слова. В. Срезневская сказала, что однажды в разговоре с Николаем Степановичем она упомянула про какой-то факт. Он сказал: “Да, это было в период Адамович”» (Жизнь поэта. С. 162). Легко представить, как этот «обычный роман в полном смысле этого слова» действовал на Ахматову, тем более что «Таня Адамович, по-видимому, хотела выйти замуж за Николая Степановича» (Там же. С. 163), вела себя, насколько можно судить, достаточно «жестко» и без стеснения появлялась в царскосельском доме Гумилевых. Она была расчетливым, сильным, лицемерным, прагматичным до цинизма, обаятельным и талантливым человеком, любящим и понимающим искусство и умеющим окружать себя изысканным обществом («Мама позволила нам иметь jour-fixe, день приемов, и каждый понедельник по вечерам у нас всегда бывало по десять-пятнадцать гостей. Играли, пели, читали стихи, спорили. О, это были воистину очаровательные вечера. Всегда бывали Анна Ахматова [sic!], Михаил Кузмин, Николай Гумилев, Георгий Иванов. <...> Приходили и играли Лурье, Ирена Энери и — когда бывал в Петербурге — Николай Орлов. У наших вечеров была артистическая, дружеская атмосфера, и хотя моя сестра Габриэль и я, быть может, и составляли для некоторых особ своего рода магнит, то все же, а это — самое главное — объединяла нас всех общая приверженность искусству» (Жизнь Николая Гумилева. С. 89)).

У двадцатипятилетней Ахматовой впервые в ее отношениях с Гумилевым появилась сильная, настоящая «соперница», и она очень болезненно переживала это. Отношения между супругами с зимы 1914 г. совершенно разладились, и нужен был лишь внешний толчок, чтобы скрытое неблагополучие вырвалось наружу. Именно это и произошло в середине июня в благополучной, с теннисом и гостями-соседями «дачной» слепневской жизни. Реакция Гумилева была резкой и недвусмысленной: «Николай Степанович предложил АА развод (!). АА: “Я сейчас же, конечно, согласилась!” <...> Сказала Анне Ивановне [Гумилевой], что разводится с Николаем Степановичем. Та изумилась: “Почему? Что?” — “Коля сам предложил”. АА поставила условием, чтобы сын остался у нее в случае развода. Анна Ивановна вознегодовала. Позвала Николая Степановича и заявила ему, тут же при АА: “Я тебе правду скажу, Леву я больше Ани и больше тебя люблю...” <...> АА снова рассказывала, как она “всю ночь, до утра” читала письма Тани и как потом никогда ничего об этом не сказала Николаю Степановичу» (Жизнь поэта. С. 163). Кончилось все тем, что Гумилев уехал из Слепнево «в Либаву и Вильно, где жила Т. В. Адамович» (Труды и дни. С. 240), а Ахматова — «в Петербург (одна, к папе) <...> Пробыла у папы несколько дней, неделю — не больше, и поехала в Киев. Не в самый Киев, а в Дарницу (мама жила там)» (Черных В. А. Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой. Ч. 1. М., 1996. С. 74). Состояние ее исчерпывающе выражено в письме к М. Л. Лозинскому от 25 июня 1914 г. «За границу я не поеду, что там делать! А дней через 10 буду опять в Слепневе и уж до конца там останусь. Если даст Бог, помру, если нет — вернусь в Петербург осенью глубокой. <...> Лето у меня вышло тревожное: мечусь по разным городам, и везде страшно, пусто и невыносимо» (Там же). Действительно, в Дарнице Ахматова пробыла лишь несколько дней (приблизительно с 25 июня по 7 июля 1914 г.) — ведь в Слепнево на руках у А. И. Гумилевой оставался маленький сын. 9 июля она уже в Москве (где, пересаживаясь «в первый попавшийся почтовый поезд», идущий до Подобино или до Твери, она случайно встречает... Блока: «С кем вы едете?» — «Одна»), а 10-го — снова в Слепнево.