Саконтала, из всех цариц, украшавших индийскийТрон, народу любезная, милая сердцу супруга —Мудрого государя Викрамы, встречала однаждыПраздничный день своего рожденья общим весельем.Радость кругом разлилась по чертогам и хижинам царства;Только живей и нежнее ее раздавалися звукиВ сердце каждого. Лик царицы был тих и прекрасен,Око ее сияло любезно и кротко, как солнцеВ час вечерний, когда, садясь за дальние горы,Росу шлет и прохладу оно, долины и высиВлагою с высоты окропляя отрадной. Таков былЛик Саконталы. Затем-то, с детским смирением в сердце,Жители Индии взор к своей несравненной царице,Полный любви, обращали и ей приносили посильноРазного рода дары — растенья лучшие царства,Благоуханный елей, злато и камни цветные;Благословения ей другие молили у Брамы.Вот в средину ликующих, тесной толпою стоящихОколо царских ворот, брамин выходит; корзинкуНес он в руках, из лоз плетенную; край у корзинкиМохом простым был покрыт. Придворные слуги, увидяСтарца, стоя в переходах, друг друга спрашивать стали:«Знать, брамин поприблизиться хочет сиянью престолаС лозниковой корзинкою, полною мохом кудрявым?»Но брамин подошел свободно, поставил корзинкуСаконтале к ногам и сказал: «Видишь ли, нашаДобрая мать и владычица нашего царства: вот этиЛозы корзинки и этот мох и цветы полевые —Дети долины на самой далекой границе обширнойНашей земли, где стопы твои блуждали в то время,Как еще первая жизни весна пред тобой улыбалась».Так брамин говорил, и у ног Саконталы стоялаС мохом корзинка. Тогда царица взор обратилаНа корзинку, на мох и цветы, что лежали в корзинке,И с престола она улыбнулась приветливо, нежноСкромным цветам долины давно миновавшего детства.Тихо брамин возвращался к своей одинокой долине,И казалася роскошь полей для него превосходней:Он не мог позабыть улыбки лица Саконталы.