Он дома — иль Шолье, иль Юм, или Платон;Со мною — милый друг; у Вейлер — Селадон;Бывает и игрок — когда у Киселева,А у любовницы — иль ангел, или рёва.1790-е годы
Друг изящного в природеИ судья а ла козак,Поперек идущий моде,Неприятель всяких врак;Муз и музыки любитель,Голубков, дроздов гонитель,Грубый скиф по бороде,Нежный Орозман душою,Не по светскому покрою,Одинаковый везде;Не ханжа и не ласкатель,О любезный созерцательВ банях бабьей красоты!Плюнь на светски суеты,О поклонниче Заиры!И склонись на голос лиры,Почитающий тебя.Дай увидеть мне себяНа свободе, в чистом поле;Сделай честь ты хлебу-солеНового в лесу жильца.Покажись — и хоры птичек,Соловьев, дроздов, синичек,Все, увидя мудреца,Встрепенувшися крылами,Громко-звонко запоютИ мне весточку дадут,Что Аркадий милый с нами!Вторая половина 1790-х годов
277. НАДПИСЬ К ЕГЕРСКОМУ ДОМУ, КОТОРЫЙ ВЫСТРОЕН БЫЛ ЗА ГОРОДОМ{*}
О дом, воздвигнутый Голицыным для псов!Вещай, доколь тебя не испровергло время, Что он всего собачья племяБыл истинный отец, блюститель и покров.Вторая половина 1790-х годов
Гордись пред галлами, московский ты Парнас!Наместо одного Лебреня есть у нас:Херасков, Карамзин, князь Шаликов, Измайлов,Тодорский, Дмитриев, Поспелова, Михайлов,Кутузов, Свиньина, Невзоров, Мерзляков,Сохацкий, Таушев, Шатров и Салтыков,Тупицын, Похвиснев и наконец — Хвостов.1801
Один предобрый муж имел обыкновенье,Вставая ото сна и отходя ко сну, Такое приносить моленье:«Хранитель ангел мой! спаси мою жену! Не дай упасть ей в искушенье!А ежели уж я... не дай про то мне знать!А если знаю я, то дай мне не видать!А если вижу я, даруй ты мне терпенье!»<1803>
Нет голоса во мне, а всё я говорюИ худо и добро; сержусь, благодарю,Хвалю, браню и ложь и правду разглашаю,И в тысячи местах вдруг слышен я бываю; Всегда и важен и шутлив,Умен и глуповат, и дурен и красив;Еженедельно я иль в месяц возрождаюсь,И только лишь рожусь, в продажу отпускаюсь.Я братьями богат, названье нам одно;Однако в свете мы зовемся не равно. Узнали? Нет? Еще прибавим: У нас нет матери, зато Мы сотни две отцов представим,И это не причтет в обиду нам никто,Я бел и сер, легок, бездушен и собою Во многом сходствую с молвою.<1803>