Мы были праздничные дети,Сестра и я.Плела нам радужные сетиКоварная Змея.Стояли мы, играть не смея,На празднике весны.У злого, радостного ЗмеяОтравленные сны.Хоть бедных раковин случайноНабрать бы у ручья, —Нет, умираем, плача тайно,Сестра и я.30 августа 1906
Тихая колыбельная
Много бегал мальчик мой.Ножки голые в пыли.Ножки милые помой.Моя ножки, задремали.Я спою тебе, спою:Баю-баюшки-баю.Тихо стукнул в двери сон.Я шепнула: «Сон, войди».Волоса его как лен,Ручки дремлют на груди, —И тихонько я пою:Баю-баюшки-баю.«Сон, ты где был?» – «За горой».– «Что ты видел?» – «Лунный свет».– «C кем ты был?» – «C моей сестрой».– «А сестра пришла к нам?» – «Нет».Я тихонечко пою:Баю-баюшки-баю.Дремлет бледная луна.Тихо в поле и в саду.Кто-то ходит у окна,Кто-то шепчет: «Я приду».Я тихохонько пою:Баю-баюшки-баю.Кто-то шепчет у окна,Точно ветки шелестят:«Тяжело мне. Я больна.Помоги мне, милый брат».Тихо-тихо я пою:Баю-баюшки-баю.«Я косила целый день.Я устала. Я больна».За окном шатнулась тень,Притаилась у окна.Я пою, пою, пою:Баю-баюшки-баю.19 октября 1906
«Я должен быть старым...»
Я должен быть старым,И мудрым,И ко всему равнодушным,С каменеющим сердцемИ с презрительным взором,Потому что Ананке,Злая,Открыла мне мой жребий:Жить лишь только после смертиБестелесною тенью,Легким звуком,Пыльною радостьюЧудака книгочия...А всё же нагое телоМеня волнует,Как в юные годы.Я люблю руки,И ноги,И упругую кожу,И все, что можноЦеловать и ласкать.И если ты, милая, —Капризная, но вовсе не злая, —Хочешь моего ясного взгляда,Моей светлой улыбки,Моего легкого прикосновения, —А что же больше я могуДать или взять? —Знай, знай, —Мне ненавистноТвое нарядное платьеСкрипучего шелкаС желтыми кружевами,И ароматный дар старого Пино,И даже твои сквозныеРукавичкиС глупым и смешным названьем.6 ноября 1906
«Трепещет сердце опять...»
Трепещет сердце опять.Бледная поднялась заря.Бедная! пришла встречатьЗлого, золотого паря.Встал, и пламенем лучейОпалил, умертвил ее.Ропщет и плачет ручей, —Усталое сердце мое.17 февраля 1903, 2 декабря 1906
«Разбудил меня рано твой голос, о Брама...»