Полное собрание стихотворений

Обычный в жизни путь ему неведом,Противен будничный и тесный круг.Был Костя, старший брат мой, правоведом;Но поступил он, возмутившись вдруг,И полный нигилизма модным бредом,На факультет естественных наук:Не следуя отцовскому примеру,Он погубил блестящую карьеру.

XXIV

Самонадеян и умен, и горд,Наш мертвый дом, чиновничий и серый,Он презирал: настойчив, волей тверд,В добре и зле без удержу, без меры,От микроскопов ждал он и ретортНеведомых чудес и новой веры.Любила мать его; с отцом всегда

Была у Кости тайная вражда.

XXV

Мне помнится под колбою стекляннойСпиртовой лампочки дрожащий блескИ жидкости опаловой, туманнойВ прозрачных стенках легкий звон и плеск,Волшебной искры голубой и страннойНа гальванической машине треск...В густой тени большого кабинетаЖелтели кости пыльного скелета.

XXVI

Мне объяснял фанатик молодойОткрытья, чудеса лабораторий,Неясные мелькали предо мнойОтрывки дерзновеннейших теорий;Показывал он в капле водяной

Друг друга пожиравших инфузорий,И слушал я, потупив робкий взор,Про Дарвинов естественный подбор.

XXVII

Я чувствовал, что он не прав во многом:Краснея, запинался я, дрожал,Ребяческим и неумелым слогомНа доводы науки возражал,Когда, смеясь над чертом и над Богом,Он все, во что я верил, разрушал...Хотя и страшно было мне и больно, —Запретный плод прельщал меня невольно.

XXVIII

И любопытство жадное влеклоК опасности на крайние ступени,И в первый раз на детское чело

Уже недетских дум ложились тени:Пленяет душу человека зло.Как некогда Адаму в райской сени —«Вкуси и будешь богом», – мудрый Змей,Коварный дал совет душе моей.

XXIX

В столовой раз за чаем мы сидели;Здесь маятник медлительных часов,Влачившихся без отдыха, без цели,Вкус тех же булок, звуки тех же словИ тусклые обои надоелиЗнакомым видом желтеньких цветов.На ужин экономно разогретыУнылые вчерашние котлеты.

ХХХ

Из всех углов ползет ночная тень,

Цедится струйка жиденького чаяСквозь ситечко; смотреть и думать – лень,Царит безмолвье, мысли удручая…У матери – всегдашняя мигрень.И лампа бледная горит, скучая,И силы нет дремоты превозмочь, —Скорей бы сон бесчувственный и ночь.

XXXI

Вдруг настежь дверь, – и дрогнул воздух сонный,И старший брат с улыбкой на устахВошел и, нашей скукой изумленный,Тотчас притих; румянец на щекахЕще горит, морозом оживленный,Пылинки снега тают в волосах:Он с улицы принес душистый холод,Глаза блестят, – он радостен и молод.

XXXII