Он хуже, чем с вещью, с ней обращался,Ценя только дом и свою жену,И чем он безжалостней с ней общался,Тем выше и красочней ей казался,Пока не оставил ее одну…Он жил с ней, ни дня ее не любя.Вот тут-то бы вдруг против зла и хамстваВосстать, не щадя и самой себя,Восстать, все прогнившее отрубя,И вырвать из сердца былое рабство!Да, видно, душа ее, как «дурдом»,В конвульсиях жалкого поклоненья,Любила по-прежнему день за днемИ пошлость, что густо чадила в нем,И чуть ли не все свои униженья.Известно: любовь – высочайший свет,Что солнечно жжет, опаляя счастьем.А вот если света в помине нет?И вместо любви – гнусноватый бред?Вот тут-то с чего возникают страсти?!!Ведь в свете любви – на любую фразуДуша может взмыть, как весенний стяг!А он о любви не сказал ни разу,А брал все, что хочется, просто так.Вопрос тут, быть может, совсем не сложен:Любовь, как твердит поговорка, зла.Но даже козел, ей же богу, долженДавать ну хоть шерсти или тепла!Но он ей не дал ничего ни разу,Живя в ее сердце на всем готовом.И брал все по-волчьи легко и сразу,Себя не связав ни малейшим словом.До этого места все ясно вроде:Чем душу безжалостней унижают,Тем большим восторгом глаза сияютИ все получается, все выходит.Нам скажут, что рабство и так противно.Зачем вспоминать еще эти страсти?Но дело-то в том, что оно активноИ, чей-то башмак полизав умильно,Глядишь, и само уже рвется к власти!И будь эти вещи на свете редки –О чем тогда споры или борьба?!Но сколько их! Вот у моей соседки,У женственной, милой моей соседки,Как раз вот такая, увы, судьба.Не взятая замуж любимым «богом»(Ведь рабству всегда отвечают – «Нет!»),С годами, за новым уже порогомНашла она радостно-яркий свет.И муж ей достался родным-родной,Отдавший ей лучшее в человеке:И чувства, и мысли, и сердца зной.Рванись же и ты к нему всей душой,А рабство свое растопчи навеки!Ведь ясно же: тут только жить и жить!Любовь! Ну какого ж еще богатства?!Да рабство – позлее любого гадства,А ей бы лишь прошлое возвратить.Ну есть ли хоть что-нибудь в жизни хуже?И счастье зажжет ли она в дому?Жить с мужем, твердить о любви к нему,А втайне любить все равно не мужа…И вот, чтобы снова в мечтах связатьБылое с сегодняшними делами,Она просит мужа себя ласкать,Как тот, кого силится воскрешатьИ даже душиться его духами…И нет ей по-прежнему ничегоДороже того, что ей было свято:И жить под него, и шутить под него,И даже питаться, как он когда-то…Нет, сколько же все-таки дикарей!Зачем надо жить вот с такой химерой:Ни праздника мужу, ни счастья ейИ делать всю жизнь абсолютно серой?!Мне жаль эту женщину. Но онаСама сотрясала их дом, как грушу,И страсть свою выдумала сама,И вечно двоила и жизнь, и душу.Ей трудно. Но скажем наверняка,Что есть беда и гораздо хуже.И жаль мне здесь все-таки только мужа,Святого и доброго дурака…20 ноября 1995 г.Красновидово