«Вчера, о друзья, у прохладной пещеры, где нимфы,Игривые дщери Алфея и ближних потоков,Расчесывать кудри зеленые любят сходитьсяИ вторить со смехом и песням, и клятвам любовным,Там встретил я Хлою. «Старинушка добрый, спой песню», -Она мне сказала. — С охотой, пастушка, с охотой!Но даром я песен не пел никогда для пастушек;Сперва подари что-нибудь, я спою». — «Что могу яТебе подарить? Вот венок я сплела!» — «О, прекрасен,Красиво сплетен твой венок, но венка мне не надо».— «Свирелку возьми!» — «Мне свирелку, красавица? Сам яИскусно клею их воском душистым». — «Так что жеТебе подарю я? Возьмешь ли корзинку? Мне нынчеЕе подарил мой отец, а, ты знаешь, корзинкиПлетет он прекрасно. Но, дедушка, что же молчишь ты?Зачем головой ты качаешь? Иль этого мало?Возьми же в придачу ты ‘овцу любую!» — «Шалунья,Шалунья, не знать чем платят в твои годы за песни!»— Чего же тебе?» — «Поцелуя». — «Чего?» — «Поцелуя!»— Как, этой безделицы?» — «Ах за нее я отдалНе только венок и свирелку, корзинку и ‘овцу:Себя самого! Поцелуй же!» — «Ах, дедушка добрый!Все овцы мои разбежались; чтоб волк их не встретил,Прощай, побегу я за ними». — Сказала, и мигом,Как легкая серна, как нимфа дубравная скрылась.Взглянул я на кудри седые, вздохнул и промолвил:Цвет белый приятен пастушкам в нарциссах, в лилеях;А белые кудри пастушкам не милы. Вот, други,Вам песнь моя: весела ли судите вы сами».Умолк. Все хвалили веселую песню Дамона;А Хлоя дала поцелуй (так хотели пастушки)Седому слагателю песен игривых и сладких,И радость блеснула во взорах певца. ВозвращаясьК своим шалашам пастухи и пастушки «О, боги, -Молились, — пошлите вы нам добродетель и мудрость!Пусть весело встретим мы старость, подобно Дамону!Пусть так же без грусти, с улыбкою скажем:"Бывало любили меня, а нынче не любят!"»