Полное собрание творений. Том 2.

Так христианские аскетические наставники заповедают не обращать особенного внимания на все вообще явления, представляющиеся чувствам душевным и телесным: заповедают соблюдать при всех вообще явлениях благоразумную холодность, спасительную осторожность29. Бывают сновидения от Бога, чему служат примером и доказательством сны Иосифа, но состояние видящего сны и видения опасно, очень близко к самообольщению. Зрение недостатков наших — вот безопасное видение! Зрение падения и искупления нашего — вот нужнейшее видение!

Дух сокрушен и смирен30

 — вот состояние существенно полезное, чуждое самообольщения, состояние, о котором благоволит Бог! Рассуждение, способное постигать, расценивать и объяснять видения, свойственно одним преуспевшим в духовном подвиге: оно приобретается долгим временем, оно — дар Божий. Имел этот Божий дар святой Иаков: он остановил сына, рассказывавшего пророчественное сновидение, а сам — свидетельствует Писание — соблюдал в памяти слова его, носившие на себе помазание Духа.

Не такое действие произвел новый сон на братьев Иосифа: он только умножил в них ненависть и зависть к нему. Однажды они угнали стада в Сихем. Иаков сказал Иосифу: «Братья твои в Сихеме, хочу послать тебя к ним». Иосиф отвечал: «Я готов». «Поди, — продолжал Иаков, — посмотри, здоровы ли твои братья, и здоровы ли наши овцы. Потом воротись и скажи мне».

Легко иногда расстаются люди: расставаясь, они как бы не расстаются, прощаясь, почти не прощаются. А такое прощание бывает часто прощанием навсегда; часто следует за ним продолжительная, исполненная горестей разлука. Не знал старец, отпуская Иосифа, что он долго-долго не увидит любимого сына! Мог ли он думать, что, посылая Иосифа к братьям, посылает его к убийцам? Ему была известна ненависть их к юноше; но могла ли ему прийти мысль, чтоб эта ненависть возросла до замысла, до заговора, до решимости совершить братоубийство? Незлобие старца было незлобие опытное — не то детское незлобие, которого исполнен был Иосиф, шедший прямо на нож, как агнец. Мудрый Иаков, при всем духовном преуспеянии своем, при всей опытности, накопленной в многолетнюю страдальческую жизнь, не мог представить себе, чтоб буйные сыновья его были способны к ужасному преступлению братоубийства. Свойственно святыне не мыслить зла о ближних; ей свойственно самых явных, открытых злодеев считать менее злыми, нежели каковы они на самом деле. И видим мы многих святых людей, не обманутых явным грехом, обманутых многою любовию своею, своею доверчивостию к ближним. Старец! надолго ты расстаешься с любимым твоим сыном Иосифом! Ты имеешь дар и пророчества и прозорливости; но на это время Бог, непостижимо устрояющий участь человека, закрыл от тебя будущее непроницаемою завесою. Ты отпустил Иосифа на несколько дней — увидишь его после многих скорбных годов. А он увидит землю Ханаанскую, то место, где раскинута куща твоя, когда настанут дни погребения твоего — и только на короткие дни этого погребения! Сюда принесутся кости его; сюда возвратится с ними многочисленное потомство его и вооруженною рукою вступит во владение наследием праотца своего — теперь юноши Иосифа.

Пошел Иосиф из дома отцовского, из Хеврона, пришел в Сихем. Там уже не было его братьев. Он не знал, где найти их и начал искать и расспрашивать. Внезапно встретился с ним незнакомый человек, который спросил его, кого он ищет. Иосиф отвечал ему: «Ищу братьев моих; скажи мне, не знаешь ли, где они со стадами своими?» Незнакомец отвечал: «Ушли отсюда; я слышал, они говорили между собой: пойдем в Дофаим». По словам этого человека, которого как будто судьба нарочно привела навстречу Иосифу, чтоб направить его к его предопределению, юноша начинает снова искать братьев — жертва жрецов своих — и находит их в Дофаиме. Издали узнали они его, начали сговариваться об убийстве. Раздались в собрании братьев ужасные слова о брате: «Вот идет сновидец. Убьем его и скажем: его съел хищный зверь. Посмотрим, что будет тогда с его снами!» Вслед за ужасными словами поднялись и преступные руки. Но Рувим, старший сын Иакова, отнял его у них. «Не будем убивать его, — сказал он им, — собственными руками! Спустите его в один из здешних рвов; рук же ваших не возлагайте на него!» И помышлял смягчившийся Рувим возвратить старцу-отцу любимого сына. Они сняли с Иосифа пеструю одежду и бросили его в глубокий сухой колодезь — живого в ужасную могилу. Во рву Иосиф, в челюстях смерти!.. Святой юноша, тяжким опытом начинается твоя духовная опытность! Чудная твердость души твоей, перенесшая такую лютую скорбь! Твердость в бедствиях дается непорочною, безукоризненною совестию. Научи нас стяжать и чистоту твою и твердость — могучие опоры для сердца в превратностях жизни.