Полнолуние

Искусством общения с поэтами он владел в совершенстве. Если бы удалось избежать непосредственного контакта с нытиками-рифмоплетами, то Аркадий Петрович был бы одним из самых счастливых людей не только на Земле, но и в ближайших галактиках.

Однако положение редактора обязывало Трубочку изворачиваться и проявлять чудеса дипломатии. Все поэты были немного чокнутыми, а значит потенциально опасными. Только редактор «Арфы Караваевска» умел накормить пустыми обещаниями волков и сберечь в целости то, что считал главным в жизни: сохранить под своей попой кресло из дорогой кожи и возможность гробить таланты с беспощадностью инквизитора.

Недавний посетитель был, несомненно, хорошим поэтом. Трубочка искренне завидовал не только его стихам, но и внешности. Так мог бы выглядеть Сережа Есенин или лорд Байрон. Внешности же самого Аркадия Петровича не помогла бы и пластическая операция. Типичный бюрократ-функционер с мощным бычьим лбом а-ля Зюганов, круглыми покатыми плечами и объемистым брюхом не мог иметь ничего общего с такой небесно-цветочной вещицей, как поэзия. Не мог, не имел, но продолжать с гордостью и величием нести редакторское бремя.

Трубочка попытался отыскать рифму к слову «осень», придвинул к себе лист бумаги и в столбик написал «синь», «просинь», «носим».

– И что же мы носим в эту пасмурную осень? – спросил у самого себя Аркадий Петрович. – А носим мы…

О том, что день явно не задался, Трубочку оповестил новый стук в дверь. Очередной поэт, в отличие от предыдущего собрата по перу, не выказал и тени смущения. Он быстро прошел через кабинет и сел в кресло напротив редактора.

– Мои стихи пылятся в вашем клоповнике целый год!

– Позвольте, милейший! Таким тоном можно говорить на базаре, а здесь…

– Здесь не базар, а настоящая помойка! – отрезал поэт. – Будешь печатать стихи или мне другого издателя искать?

– А у вас их много? – съязвил Аркадий Петрович.

– Таких, как ты падла пузатая, ни одного!

– О вашем вопиющем поведении…

Поэт вышел, громко хлопнув дверью, а редактор долго в замешательстве поглаживал бронзовое перо на своем столе.

– До чего похожи, но какие разные темпераменты, – задумчиво пробормотал он.

Казалось бы, ничто не могло вернуть Аркадию Петровичу хорошего настроения. Однако постепенно Трубочка увлекся сочинением ответа, на длинное послание какой-то общественной организации и даже не заметил, что рабочий день закончился.

Нетерпеливым взмахом руки он заставил убраться секретаршу, щелкнул кнопкой настольной лампы и продолжил писать.

Шаги за дверью заставили Аркадия Петровича поморщиться.

– И после шести покоя нет!

Эту фразу Горн произнес тоном булгаковского Пилата, который жаловался на отсутствие покоя при луне. Причем сказано было так, словно Трубочка задерживался на работе каждый день, а не единственный раз за последние двадцать лет.

Посетитель не стал утруждать себя стуком в дверь и вошел в кабинет с видом хозяина.

Трубочка с негодованием посмотрел на нахала.

– Опять вы? Я же сказал: стихи…

– Какие стихи? – мужчина оперся на редакторский стол. – Причем здесь стихи? Ты гонишь Трубочка! Я не за стихами, а за тобой пришел. По твою душу, скотина!

Глаза Аркадия Петровича стали такими же круглыми, как его лицо. Он не пытался помешать позднему визитеру, который протянул руку к тяжелому пресс-папье и легко, как пушинку оторвал его от стола.

Острые зазубрины пера рассекли редактору правую щеку, а чернильница, которой Трубочка пользовался, как пепельницей, проломила ему череп.

Он должен был рухнуть на свой стол, но убийца остановил падение, схватив жертву за плечо, и положил поверх дорогой мелованной бумаги простую ученическую тетрадь в тонкой зеленой обложке. Только после этого убийца позволил голове редактора упасть. Тонкий ручеек крови из глубокой раны на голове уверенно прокладывал себе путь среди горок пепла и окурков, пока не превратился в багровое озерцо на краю стола.

Глава 22. Старая знакомая

А наш дружок-то на всю голову больной! – констатировал Иван, глядя на старушку и мужчину, которые, повинуясь извращенным фантазиям маньяка, слились в жуткой пародии на половой акт.

– С чего вы взяли Иван Александрович, что наша бабуля не водила с этим орлом тесной дружбы? Возможно, Учитель просто застал их за плотскими утехами и, как истинный блюститель нравов нашего города, посчитал нужным вмешаться и прервать эту позорную связь, – эксперт-криминалист осматривал комнату в поисках новых предметов, по которым можно было бы пройтись кисточкой. – И, как мы видим, прервал-таки…

Капитан Артем Божко, присев на корточки, достал из нагрудного кармана пиджака убитого несколько визитных карточек и тряхнул своими золотистыми кудрями.

– Ого! Олег Владимирович Федорчук. Ничего не скажешь: покойник богатеньким был.

Платов присвистнул, рассматривая тисненые золотом буквы названия риэлтерской конторы. Он, с недавних пор тоже был начальником, целым капитаном, как любили выражаться в милицейских кругах. Имел, положенные по штату визитные карточки. Однако по сравнению с федорчуковскими они выглядели просто кусочками дешевого картона.