Полнолуние

— Дельная мысль, — поддержал участкового Лунин. — Петр Григорьевич, мы собирались на берег сходить, туда, где собаки след обнаружили. Покажете нам место?

— Чего ж не показать.

Колычев тут же вскочил на ноги, всем своим видом показывая готовность немедленно тронуться в путь. Илья, залпом допив остатки уже холодного кофе, тоже последовал его примеру.

— Ты идешь? — похлопал он по плечу о чем-то задумавшегося Вадима.

— А на машине нельзя поехать? — с явной неохотой выбрался из-за стола Зубарев.

— Можно, — кивнул Илья, — но до машины все равно придется идти.

Несколько минут спустя, оставив машину в самом конце улицы, трое мужчин направились к берегу реки. Путь оказался совсем коротким. В становящихся все шире просветах между стволами высоченных сосен беззаботно синело небо, а вскоре показалась и деревянная скамья, устроившись на которой можно было любоваться панорамой, открывающейся с высокого берега.

— Живописненько! — оценил красоту пейзажа оперативник.

— Да, хорошее место, — согласился с ним Петр Григорьевич, — особливо летом, к вечеру, когда солнце мягкое, не слепит. Вон, Алешкины скалы видишь?

Участковый вытянул вперед руку, указывая на вздымающиеся на противоположном берегу каменные вершины.

— Вот они на закате прям розовые становятся. Сидишь, не налюбуешься. Думаешь, так бы и сидел до утра.

— И что не сидится? — полюбопытствовал Лунин.

— Так ведь солнце зайдет, и все, не видать ничего, — развел руками Колычев, — комары опять же. Нет, по темноте тут делать нечего, молодежь разве что иногда приходит, особливо парочки. Обжимаются. Им-то, понятно дело, темнота — лучший друг.

— Слушай, Григорич, — размахнувшись, Вадим зашвырнул сосновую шишку в бьющуюся о камни темную воду, — вот это место у вас — Димкино. Это меня сегодня в кафе просветить успели, — объяснил он ничего не понимающему Лунину, — тут когда-то, лет тридцать назад, пацан с тарзанки вниз улетел. А почему скалы Алешкины? Там что, тоже кто-то из местных концы отдал?

— Примерно, что так, — Колычев задумчиво пригладил усы, вглядываясь в темные вершины, с которых ветер уже успел согнать выпавший за ночь снег, — я не краевед, конечно, так что шибко в подробности не вникал. Вроде как и был парень какой-то, а может, и врут все, кто знает. Ежели и вправду было, то давненько, еще когда первые казаки в это место пришли.

— Это те, которые зимой все с голоду перемерли? — уточнил Зубарев.

Участковый отрицательно покачал головой.

— Другие. Первые, которые после тех, перемерших, тут поселились. Уже основательно.

— Вторые, значит? — непонятно зачем продолжал доискиваться до исторической правды Вадим.

Досадливо крякнув, Колычев повернулся к оперативнику:

— Мне продолжать али ты сам балаболить будешь?

Изобразив на лице деятельное раскаяние, Зубарев прикрыл рот ладонью.

— Так вот значит. Был такой казак, Алешка, если еще кто не догадался. Молодой совсем. А у молодых ведь что на уме?

— Что? — машинально спросил Лунин, зачем-то присев на корточки и заглядывая под лавку.

— Девки! Что же еще? — удивился недогадливости следователя участковый. — А девок-то, понятно дело, с ними и не было никого. За одним только исключением. Да и то, как говорится, глаз радуется, а руками и думать не моги, поскольку руки эти не то что обломать, а и вовсе с корнями выдрать могут по самые ноги. В общем, пришлась ему по душе атаманова дочка. Может, и впрямь такая красавица была, а может, поскольку других поблизости не нашлось…

— А может, с атаманом породниться захотел. — Вадим подмигнул выбравшемуся наконец из-под скамьи Лунину.

— Может, и поэтому, — не стал спорить с оперативником Колычев, — с начальством породниться завсегда хорошо. Только ведь оно дело такое, всегда непростое было. Мало того, что самому атаману родственник голодранец не шибко нужен был, так у него и дочурка с запросами оказалась. Пообещала Алешке этому, что замуж за него выйдет, если только он богатством ее отца превзойдет. Ну и что парню оставалось? Закинул он сумку на плечо, ежели, конечно, у него вообще сумка была, и пошел богатства искать. Казаки-то сюда с Урала пришли. Они, поди, думали, что ежели какая гора аль скала, в ней непременно должно или золотишко быть, ну или самоцветы какие. Вот Алешка и удумал в скалах ходы прорубить да богатство свое отыскать. Год рубил, два, все дальше и дальше под землю уходил, пока совсем там не исчез. Пошли было за ним, да там под землей столько всяких путей оказалось, один другого извилистей, что далеко идти побоялись, назад воротились. Так бы про него все и позабыли, да только какое-то время прошло, по ночам, как ветер с той стороны на село дует, слышно стало, будто кто-то посреди скал плачет. Вот и решили, что это Алешка убивается из-за того, что и богатство свое не нашел и молодость под землей растратил.

— Занимательно, — хмыкнул Лунин, осторожно подходя к самому краю обрыва. — А что, девочек там, среди скал, искать не пытались?