Половина собаки

— Ой, Тийна, ты и не знаешь, за это время был милли-о-он событий! — тараторила Пилле. — Во-первых, в нашем классе новенький, его зовут Тынис, он приехал из города. У него большущая коллекция марок, штук пятьсот, наверное, в альбоме. И еще через неделю у нас будет встреча с Карилаской школой — товарищеские соревнования по шашкам, лапте и самодеятельности, и… Ах, да, Олав поймал двух настоящих преступников в школе, конечно, с помощью моего отца, но все-таки… Они с Мадисом построили катамаран. Вообще-то это такой плот, вернее, часть старого забора, но мы точно и не знаем, каким должен быть катамаран. И мы на нем плавали по озеру, это было здорово! Ах да, ты должна написать об этом стихотворение, учительница Маазик сказала.

— Но я ведь тоже не знаю, что за штука этот катамаран.

Пилле рассмеялась:

— Нет, не о нем, о товарищеской встрече надо написать стих! Ну, мол, добро пожаловать!.. Нет, добро пожаловать не годится, ведь мы сами едем туда. Ты напиши, мол, мы рады встретиться с вами, все-таки соседи… Или что-нибудь в этом роде.

— Мы поедем в Карилу?

— Знаешь, раньше наша школа с этой школой дружила, теперь надо обновить отношения! — объясняла Пилле.

Я сразу подумала: а как мать отнесется к тому, что я поеду в Карилу, да еще буду там читать стихи? Но Пилле сама уладила это: она заметила, что моя мама собирает смородину в саду, пошла к ней и сказала вежливо, как взрослая:

— Здравствуйте, Тийнина мама! Я соседка Тийны по парте — Пилле Сийль и пришла сообщить Тийне, что в следующую субботу наш класс встречается в Кариле с тамошним четвертым… Вернее, пятым классом. Классная руководительница просила, чтобы Тийна написала на этот случай стихотворение. Знаете, Тийна у нас прямо настоящий писатель!

— Да неужто? — изумилась мама и спокойно продолжала собирать ягоды в манерку. Заметив, что Пилле ждет ее ответа, мама сказала: — Ну, наверно, она сама знает, поедет или нет.

— Как хорошо, что вы разрешаете! — обрадовалась Пилле. — У вас такие красивые крупные ягоды — прямо жемчужины. Моя мама тоже обещала посадить у нас за домом кусты смородины и яблони. Знаете, вокруг нашего дома так пустынно… и асфальт прямо как в городе!

— Кем работает твоя мама?

— Она учительница музыки… Знаете, она в свое время окончила консерваторию, но потом упала и сломала руку. Пианисткой она больше быть не смогла, но отец говорит, что в этом наше счастье, иначе она вряд ли стала бы учительницей в деревенской школе. Я тоже немножко учусь играть на рояле, но у меня не хватает усидчивости! — тараторила Пилле. — В наш класс поступает теперь новый мальчик, он играет жут… очень хорошо на гитаре, и мы могли бы составить свой оркестр. Тийна могла бы взять себе барабан или триангль. Ведь у поэтов хорошее чувство ритма…

И тут мой маленький братик заплакал в комнате, наверное, он только что проснулся, но мама не сказала: «Тийна, сходи и посмотри, что там с ним», как она обычно командует, а пошла в комнату сама, посоветовав Пилле:

— Можешь смело полакомиться нашей смородиной, да мы ведь и не успеем все сами собрать.

— У тебя та-а-кая замечательная мать! — восхищалась Пилле.

— Мхм, — пробормотала я, краснея, а сама подумала, как было бы здорово, если бы Пилле сказала об этом и в Кариле. Отцу Вармо, и матери Вармо, и тете Альме, и Малле Хе

йнсаар, и…

До чего прекрасный был день! Пилле, набив рот смородиной, села на велосипед и крикнула:

— Утежу задо! — Она рассмеялась так, что красные ягоды полетели изо рта, и перевела: — У тебя жутко замечательный дом! Ну пока!

Пестрая бабочка… Пестрая бабочка пролетела над камышами. И, вспоминая теперь, мне показалось, что в тот послеобеденный час когда Пилле ела у нас смородину, летала над кустами точно такая же пестрокрылка. Пожалуй, такие пестрые бабочки летали тут все лето… Уже весной учительница Маазик сказала:

— Нынче у нас у всех будет лето пестрой бабочки — смотрите, две пестрые бабочки летают над ивняком!

Это было в начале мая, когда мы всем классом сгребали и убирали старую листву. Конечно, бабочка, летавшая сейчас над камышами, не могла быть одной из тех двух, что летали тогда над ивняком, — все парки, луга и леса были полны бабочек: желтых, белых, пестрых… Но нашему классу первыми явились пестрые бабочки-крапивницы.

— Есть старинное народное поверье, что у того, кто увидит весной первой пеструю бабочку, будет пестрое лето. А того, кто увидит желтую бабочку, ждет золотое лето. Белая бабочка означает вроде бы бледное и скудное событиями лето, — рассказывала учительница Маазик.

— Ну, учительница, это же предрассудки! — крикнул Эльмо.

— Не скажи! — возразила Труута. — Я точно помню, что в начале того лета, когда я ездила с тетей отдыхать в Крым, видела, честное слово, видела самой первой желтую бабочку! И действительно — это было золотое лето! Яблоки! Груши! Груши — больше моей головы вдвое!

— Этому я верю, и, как видно, одна из них там, в Крыму, упала тебе на голову! — поддел Трууту Мадис.

— Ах, твои шутки всегда такие плоские! — вздохнула Труута.

Учительница улыбнулась: