Половцы

Это дает некоторые основания считать, что под «асами» восточные авторы имели в виду отнюдь не кавказский народ, тем более что при перечислении их часто помещают вместе с Русью и Волжской Болгарией, а не с аланами. Видимо, эти асы – те самые ясы, о которых писал русский летописец под 1116 г., размещая их на берегах Северского Донца. Вероятно, они так и остались там – на «нейтральных» русско-половецких территориях, никогда, естественно, не принимая никакого участия во враждебных действиях против русских княжеств и потому ни разу после начала XII в. и не упомянутые летописью. Однако этнически и территориально это была вполне реальная общность, которую надо было брать силой, о чем хорошо были осведомлены завоеватели. Если эта гипотеза верна, то тогда естественна и связь бурчевича Бачмана с асским (ясским) князем, который жил не более чем в 200 км от кочевий приднепровского «эмира».

Возникает вопрос, каким образом два «эмира» со своим окружением попали из междуречья Днепра и Донца на берега Волги? Очевидно, здесь следует помнить слова Джувайни о том, как метался Бачман по степям. Если бы он действовал только в пределах нижневолжского региона, его смогли бы окружить очень быстро. Видимо, лесные массивы Волги были его последним пристанищем. Там их с Качирукулэ и настигли монгольские войска.

История Бачмана с наибольшей полнотой отражает отчаянное сопротивление, которое оказывалось населением степи новым завоевателям. Помимо Бачмана, борьбу возглавляли и другие половецкие ханы и беки. В 1237-1239 гг., когда покорение кипчаков-половцев взял в свои руки Батый, вернувшийся в степи после разорения русских земель, в плен было взято несколько половецких военачальников (Арджумак, Куранбас, Капаран), посланных навстречу монголам половецким ханом Беркути (Тизенгаузен, II, 1941, с. 37). Непрекращавшиеся волнения в степях, мешавшие монголам наладить собственную экономическую базу (планомерное кочевание) и создававшие постоянную опасность в уже как будто бы завоеванном тылу, привели к тому, что монголы решили просто уничтожить всю половецкую аристократию. Это, очевидно, и было сделано методично и целенаправленно. Об уничтожении воинской и аристократической верхушки свидетельствует полное исчезновение каменных изваяний в европейских степях ко второй половине XIII в. Их некому стало ставить: не осталось ни богачей-заказчиков, ни тех, в чью честь и память воздвигались святилища. Эта свирепая политика завоевателей вызывала, помимо упорного сопротивления, становившегося с каждым месяцем бесполезнее из-за явного превосходства сил монгольских военных подразделений, активную откочевку оставшихся в живых феодалов вместе со своими ордами под покровительство государей других стран. Так, согласно сведениям венгерских источников, в 1237 г. обратился к королю Беле с просьбой об убежище хан Котян, еще недавно грозивший Галицкому княжеству. Он пришел в Венгрию с 40-тысячной ордой. Значительная часть страны пострадала от такого вторжения – потоптаны были пашни, огороды и виноградники. Тем не менее, видимо, зная о силе надвигавшихся монгольских войск, сейм венгерских баронов санкционировал поселение половцев в междуречье Дуная и Тисы и на восточных окраинах государства (Голубовский, 1889, с. 47). Интересно, что, узнав об этом, Батый послал королю письмо, наполненное желанием поссорить венгров с половцами и угрозами в случае неповиновения приказу оставить половцев без покровительства разгромить Венгрию. Написано письмо было в необычайно надменном и властном тоне требования абсолютного подчинения: «Узнал я сверх того, что рабов моих куманов ты держишь под своим покровительством, почему приказываю тебе впредь не держать их у себя, чтобы из-за них я не стал против тебя. Куманам ведь легче бежать, чем тебе, так как они, кочуя без домов в шатрах, могут быть и в состоянии убежать, ты же, живя в домах, имеешь земли и города, как же тебе избежать руки моей» (Федоров-Давыдов, 1966, с. 233).

Очевидно, король и венгерские феодалы не пожелали подчиниться столь грубому посланию. В начале 40-х годов команы скопились в Венгрии в «большом числе» и даже осмелились напасть на монгольскую армию чингисида Сонгкура, однако были наголову разбиты монголами. И после этого разгрома половцы-куманы продолжали жить и кочевать в степях Венгерского королевства, вызывая постоянное недовольство соседних с их землями княжеств, периодически подвергавшихся грабежам.

Наследник Белы, Стефан, женился на одной из дочерей Котяна (крестившейся Елизаветой), который получил от короля титул «dominus Cumanorum» – правитель куман. Несмотря на близкое родство, Котяна обвинили в измене (связях с русскими и монголами) и казнили. Половцы его орды взбунтовались и начали разорять и жечь венгерские селения. Король пытался уговорить и утихомирить их, но они продолжали военные действия, отвечая: «Это тебе за Котяна». Не пожелав далее подчиняться венгерскому королю, они ушли в земли соседней Болгарии.