Польша и Россия в первой трети XIX века

В третью группу входили страны, рассматривавшие и победителей, и побежденных как опасных соперников и не желавшие усиления ни тех, ни других. К ним принадлежали Великобритания, Испания, Швеция, итальянские государства. Выразителем их взглядов на конгрессе выступала Англия, которая по своей роли в антинаполеоновских коалициях и по давнему соперничеству с Францией могла бы по праву причислить себя к победителям «узурпатора». Однако она не имела значительных сухопутных военных сил, чтобы претендовать на первенство среди великих держав, которые хотя и предоставили ей после победы под Ватерлоо почетную роль содержать на острове ев. Елены поверженного венценосного пленника, но не собирались признавать за ней права единолично распоряжаться судьбами Европы. Это побудило Лондон занять на конгрессе позицию сторонника европейского равновесия, то есть наиболее последовательно добиваться восстановления той системы европейских международных отношений, которая установилась на континенте еще в середине предшествующего столетия, после Семилетней войны 1756-1763 г., и просуществовала практически до начала Великой Французской революции. Британские политики рассчитывали сыграть на противоречиях между соперничавшими великими державами, преследуя, во-первых, главную цель – максимально ограничить влияние Франции, и во-вторых, противодействовать российской гегемонии. Такая позиция вполне согласовывалась с политической концепцией Реставрации. В поисках «равновесия» британские правящие круги нашли поддержку со стороны Франции, Австрии и других стран, не желавших чрезмерного, как те считали, усиления России и Пруссии.

Теоретически задачу реставрации системы международных отношений сформулировал возглавлявший на Венском конгрессе французскую делегацию выходец из французского аристократического рода, в прошлом епископ-республиканец, министр при Директории и при Наполеоне, а ныне министр Людовика XVIII – Ш. М. Талейран. Определяя основы послевоенного урегулирования, он призывал руководствоваться принципами легитимизма и государственного права, которые, согласно его концепции, должны были послужить основанием для всеобщего признания неотъемлемости и ненарушимости прав государств и правящих монархов. Оба принципа глава французской дипломатии выдвинул, доказывая неприемлемость присоединения Саксонии к Пруссии, что нашло отражение в его дискуссиях с прусскими министрами и дипломатами К. А. Гарденбергом и Ф. В. Гумбольдтом.

Проведение в жизнь принципов Реставрации на Венском конгрессе, то есть восстановление международной системы «старого порядка», казалось бы, должно было распространиться и на Польско-Литовское государство [14]

, однако, по единодушному мнению великих держав, это было невозможно. В инструкции, которую министр Талейран составил для себя как делегата конгресса, говорилось по поводу Польши, что Франция приветствовала бы ее возрождение как независимого государства в границах 1772 г. с сильной монархической властью и собственной королевской династией. В этом требовании в наиболее законченном виде воплотился дух политики Реставрации. Однако, констатировал французский министр, осуществление этой программы было исключено, поскольку сохранение раздела Польши позволило бы избежать присоединения Саксонии к Пруссии и удовлетворило бы Австрию, желавшую сохранить в своем владении Галицию¹

. Таким образом, уже при подготовке конгресса Париж считал необходимым сохранить раздел Польши, что, по мнению французского правительства, вполне соответствовало принципам Реставрации. Особенно ярко позиция французской дипломатии проявилась во время первой встречи Талейрана с Александром I, на которой французский министр хотя и с оговорками, но признал «право» царя на территориальные захваты, заявив: «Ваше величество не пожелаете занять больше, чем имеете на то право»².