Полшага до мечты

– Вот-вот, о чем и речь, – моментально воспламенилась Аня. – Что, если завтра война, очередной конфликт? Вы, Наденька, обречены на мучительные часы ожидания, на бессонные ночи, у вас полжизни уйдет, пока Валерий будет воевать. Извините за мрачную перспективу, но, как ни крути, ваш муж военный летчик, офицер и в случае войны будет исполнять свой воинский долг. Разве я не права, Матвей?

– Анечка, красота и ум соединились в тебе необыкновенно, – обаятельно улыбнулся Матвей. Осталось неясным, серьезен он или всего лишь ввернул комплимент.

– И ты будешь воевать? – упавшим голосом спросила Аня. Она еще раньше заметила, что его лицо чем-то необъяснимо ее привораживало – раз взглянув, трудно было оторваться.

– Конечно, чем я хуже Валеры? – Матвей солидарно подмигнул Богданову.

– Не хуже, не хуже, Анечка, – великодушно поддержал Богданов, – поверьте бывалому ястребу, я с самого начала знал, что будет толк, как только парень встал на крыло. Прирожденный летчик-истребитель, влетанность отличная, вот еще осилит проходы на сверхмалой скорости и, пожалуй, меня догонит. Вы, Анна, за Матвея не тревожьтесь и Надежду не стращайте, женка моя не из пугливых: довелось ей из походов меня дожидаться, не без этого. И Матвей в случае чего не пропадет. Тертый калач и пилот классный, из разных передряг выбирался. Вот, к примеру, в мае позапрошлого года, если не совру, борт на брюхо посадил без шасси на грунтовку.

– Как так?! – ужаснулась Аня.

– Правая стойка не вышла. Все попытки выпуска ничего не дали. Пришлось садиться без шасси. В аккурат триста метров протянул с ветерком на брюхе. Обошлось. Но фонарь техники вскрывали.

– Фонарь?!

– Гм… Остекление кабины, крышка… откуда я знаю… Фонарь, одним словом.

– Ага, конечно, фонарь, что тут непонятного? – Аня в помрачении ума выпила еще рюмку.

– А то вот еще было дело, – не унимался Богданов, – полетели в зону на двух спарках…

– Стоп, стоп! – перебила Аня. – Не так быстро, господа офицеры. «Спарка», надо полагать, самолет?

– Учебно-боевой, с двумя кабинами, – нетерпеливо отмахнулся рассказчик.

– Ой, а можно я буду записывать, а то запутаюсь в вашей терминологии…

– Валера, кончай прикалываться, девушке голову заморочил…

– …взлетели, развернулись на расчетный курс, пошли в набор…

– Ва-ле-ра!..

– Матвей, не мешай, – загорелась Аня, – это так увлекательно!

– …надо выполнить одиночный ВБ с маневрирующей воздушной целью…

– Догадалась! Воздушный бой!

– …крутим вертушку, как в классическом бою, для захвата цели…

– Ух ты! И меня захватило!

– …Матвей на боевом развороте вправо выполнил переход из боевого одного направления в другое полубочкой вправо и продолжил боевой влево…

– Все! Кранты! С меня довольно! Богданов, дальше неинтересно, особенно мне! – Матвей бесцеремонно схватил Аню в охапку и выскочил с ней в коридор.

– Нет уж, пусти, – со смехом отбивалась она, – хочу узнать, что ты там натворил. Угробил ценный самолет? Признавайся!

– Ничего я не гробил. Богданов любит подпустить страху. Он у нас шутник, знаешь ли…

Они оказались в том же положении, что и в день Аниного приезда: она – спиной к стене, он – близко, слишком близко, чтобы молодая женщина, не вполне трезвая, могла устоять от соблазна.

На этот раз поцелуй длился гораздо дольше, но Ане было все равно, увидит кто-то или нет.

– Так, значит, за летчика ты замуж не пошла бы? – спросил Матвей.

– Ничего, что я замужем?.. Куда?!. Не пущу… Как чудесно ты пахнешь.

– Бросай своего мужа.

– Сбавь скорость, капитан. Не на сверхзвуке.

– Приходи ко мне ночью.

– В гостиную?! Это самоубийство!

– Никто не увидит. Я запру дверь. Темка крепко спит?

– Да. А Сережа?

– Как камень. Придешь?

– Подожди, Матвей… Не знаю… А папа?! Вдруг он встанет…

– Он не войдет. Так придешь? Обещай, что придешь…

– Прогони Татьяну, или я за себя не ручаюсь… Боже, кто-то идет!.. Пусти, Матвей…

Аня вырвалась из его объятий или сама его выпустила – где уж тут разобраться – и очутилась лицом к лицу с Татьяной.

Та нервно теребила край жакетки, на щеках у нее выступили пунцовые пятна, глаза горели негодованием, что-то рвалось с ее губ, да смелости, видно, не хватало.

– Что встала? – грубо cпросила Аня, чувствуя, как от гнева у нее раздуваются ноздри. – Чего выставилась, коза драная? А ну, иди сюда, поговорим. Уйди, Матвей, надо выяснить кое-что.

Откуда только силы взялись: Аня вцепилась в ошарашенную девушку, втолкнула ее в спальню и захлопнула дверь. На миг в голове высветилась мысль: видел бы ее кто из московских знакомых – бесноватую, полупьяную, утратившую изящные манеры, зажимавшую минуту назад в коридоре практически малознакомого мужчину. Мама сказала бы, что у нее ум за разум зашел. А кто спорит? Именно так оно и есть.

– Ты что себе позволяешь? – с трудом вымолвила Татьяна. – Думаешь, приехала в чужой дом и сразу власть забрала?

– Сейчас узнаешь, что я думаю, – прошипела Аня и толкнула перепуганную девушку в грудь. Та плюхнулась на постель и застыла, раскинув руки и открыв рот. – Ты что ж это делаешь, курва проклятая? – наступала на нее Аня. – Ты зачем мальчишку совратила? Знаешь, что бывает за совращение несовершеннолетних?