Полшага до неба

Вместо ответа дракон улегся рядом с ней, накрыл крылом. Часа на два она забылась сном. Проснулась резко, всхлипнула, вскочила и поплелась к выходу из пещеры. Маард подорвался за ней. Успел — не подставь он крыло, девчонка бы точно сорвалась с уступа вниз. Она обвисла на сгибе крыла, тяжело дыша. Ее снова рвало.

Ночью оба не спали. Тильда тяжело дышала, просила пить. Вода в термосе закончилась, а девчонку все трепало рвотными спазмами — до слез, до резей в пустом желудке. Маард носил ее на спине — обессилевшую, похожую на тряпочку. К утру ей немного полегчало, и оба заснули.

Маард проснулся раньше девушки. Зацепил клыком за ремешок термоса, сгонял дракона на родник, набрал воды. Вернулся. Сидел неподвижно и смотрел на спящую Тильду. Слушал ее прерывистое дыхание, и с каждой минутой мрачнел все больше.

— Маард…

— А? Как ты?

— Так себе… — она говорила с трудом. — Скажи — яблоками пахнет?

Принюхался.

— Да, есть немного. Что такое?

Она засмеялась тихонько, покачала головой.

— Это ацетон. Лекарство кончилось… имплант под кожей. Там две гильзы — концентрированная глюкоза и инсулин. Теперь точно все…

Он понял не сразу. А когда дошло, ему стало по-настоящему страшно.

— У тебя диабет?

— Да.

Она села. Темные тени под глазами, растрескавшиеся губы, дрожащие пальцы. Умоляющий взгляд.

— Я тебя прошу — ничего не делай. И не зови никого. Не надо. А, Маард?..

Он молчал, не зная, что делать. Ему казалось, что поодаль стоит мужчина в черном комбезе со льдом в глазах. Он давно привык к его присутствию. Дружище Смерть, стоящий рядом, старый приятель. Вот только сейчас он ждал не Маарда. И выхода не было. Сменить имплант? Даже если он сможет быстро достать его на черном рынке, то… Кто будет менять? Необходима стерильность, специалист. А дать умереть девчонке… Уж лучше в полицию. У нее будет шанс выжить. Некстати подумал: «А что, даже в камерах люди живут». Он сам который год живет в четырех стенах, все еще не выдвинул верхний ящик стола.

Что ж делать с тобой?..

20

И вновь летит навстречу гладкое полотно шоссе. Сколько их в жизни — ровных автострад, не имеющих видимой разметки воздушных трасс, тропинок в садах?.. Недаром на этой земле главным проклятием всегда считалось проклятие дорог, а главным счастьем было обретение дома. Вернее, даже не дома, а Дома — именно так, с заглавной буквы. Маарду не повезло: дорог в жизни хватает, а с Домом по-прежнему не очень. Может быть, это действительно порча? Нельзя было уезжать… Маард помотал головой, отгоняя навязчивые мысли. Детский сад какой-то, еще мистику во всем видеть начнем. Выискался тоже — «бывший подъесаул» из песни тезки-Талькова. Хотя он уезжал без проклятий, в новый яркий мир, где всегда тепло, а на улицах растут апельсины. Что ж, апельсины он тоже перестал любить.

Улыбнулся воспоминаниям. Одно из первого, что запомнилось тут — апельсины под ногами. И удивленные, полные жалости глаза пожилого мужчины, каркающий голос с легким акцентом:

— Молодой человек, их нельзя есть.

И собственное непонимание — мол, почему нельзя, раз вот они на деревьях и все равно на дороге валяются. А там, далеко, в магазинах давятся за блекло-желтое подобие этих маленьких солнц. Пару лет спустя история повторилась. Себя он узнал в длинном нескладном подростке, растеряно глядящем на богатство под ногами и на здоровенного солдата рядом: «Парень, это нельзя есть». Маард тогда просто купил и подарил мальчишке два кило апельсинов. Вспомнил себя: объяснять, что рядом трасса, и апельсины несъедобны, казалось глупым.

Маард покосился влево. Мишка, он же Майк, выдвинув квадратный подбородок, молча глядел на дорогу, огромные лапищи сжимали руль — статуя конкистадора да и только.

— Извини, Миш, — первым нарушил молчание Маард. — Из-за меня вот и тебя дернули.

— Да брось, — не меняя выражения лица, откликнулся «конкистадор». — Мне лишний повод для радости, смена идет в зачет, а мы будем на курорте.

Маард не понял, шутит Майк или нет, и закрыл глаза. Впереди были два часа пути, он попытался задействовать старый рефлекс — в дороге нужно спать. Правда, сон не шел. Внутри все еще была сжата тугая пружина.

Вспомнилось лицо До. Американец, конечно, пытался сдерживать себя, но даже сквозь маску спокойствия Маард видел, что он в бешенстве. Что ж, Игорь вполне его понимал, поэтому молчал, снимая соп-сьют. Хотя молчать было глупо — и это он тоже понимал. Но начинать подобный разговор первым не хотелось.

— Так и будешь молчать? — не выдержал американец.

Маард выбрался из кресла, расправил плечи… Несмотря на чудо-костюм, спина немного затекла.

— Ты что там творил? Ты едва не угробил изделие! — распалялся шеф.

Что характерно, на круглопузого, которого «изделие» едва не отправило к праотцам, Джо было наплевать, что, впрочем, понятно.

— Извини, Джо, не справился, — Маард почти не врал.

Как ни странно, слова попали в точку. Лицо американца утратило каменное выражение. И уже совершенно иным тоном он спросил:

— Что произошло, кто эти люди?

Маарду почему-то не захотелось врать, поэтому он просто сказал:

— Женщина, которую я люблю и…

Американец жестом остановил его: