Польский крест советской контрразведки

Не имея доступа к материалам разработки, трудно определить, почему в поле зрения агента не попал двоюродный брат В. Любарского — Лев. А ведь последний проходил по оперативному делу контрразведывательного отделения Черниговского отдела ГПУ Украины «Демократический союз». Некоторые члены этой молодежной антисоветской организации высказывали террористические намерения, имели на руках огнестрельное оружие. Противобольшевистские настроения родственников укрепили в сознании молодого человека решимость совершить террористический акт. Свою лепту внес и «Пилсудчик», подсказавший Льву один из вариантов и нацеливший его на Н. Бухарина и М. Калинина. Считалось, что эти советские деятели охраняются менее других высокопоставленных правительственных чиновников. В итоге Л. Любарский, не выследивший указанных лиц, застрелил крупного военного работника, участвовавшего в это время в работе съезда Коминтерна — старшего инспектора Политического управления Красной армии Р.С. Шапошникова. Террористический акт произошел 16 августа 1928 г., через пять дней после отъезда «Пилсудчика» в Варшаву[380]

. Чекистам ничего не оставалось, как закончить успешно развивавшуюся оперативную игру с польской разведкой и эмигрантской организацией. Все члены «Демократического союза» и близкие родственники Л. Любарского были арестованы и в 1929 г. осуждены.

С рассмотренным делом имело связь и другое, раскрытое ОГПУ уже в 1932 г. Напомню, что в это время шли интенсивные переговоры между советскими и польскими дипломатами по поводу подготовки к подписанию пакта о ненападении. На этом фоне 6 марта неизвестный произвел несколько выстрелов из револьвера в проезжавшую машину германского посольства. Как оказалось, в ней находился советник посольства фон Твардовский. Он получил ранение в шею и кисть руки. Практически на месте совершения преступления террорист был задержан и установлена его личность. Им оказался нигде не работавший житель Москвы Иуда Штерн. При допросе в ОГПУ он рассказал, что убедил его совершить убийство германского посла некий Сергей Васильев. Его вскоре тоже задержали. Судя по показаниям этих двух лиц, они готовили террористический акт в отношении посла Германии фон Дирксена с целью добиться резкого ухудшения политических и экономических связей этой страны с СССР и даже возможного разрыва дипломатических отношений. В ходе короткого, но тщательного расследования было установлено, что Васильев был близко знаком с А. Любарской, осужденной по делу «Демократический союз».

Вырисовывалось следующее: имевшая связь с агентом польской разведки В. Любарским, она обрабатывала в антисоветском духе своего родственника Льва Любарского, который намеревался совершить убийство М. Калинина или Н. Бухарина в политических целях. Для следствия это означало одно — часть террористической группы, созданной польской разведкой, не была раскрыта и поэтому уцелела в 1928 г. Теперь Васильев и Штерн решили продолжить свою преступную деятельность в интересах Польши и совершить теракт в отношении немецкого посла. Только из-за ошибки исполнителя пострадал советник посольства.

Уже 11 марта 1932 г. газета «Правда» опубликовала сообщение ТАСС о том, что предварительное следствие закончено и уголовное дело передается в прокуратуру. Отмечалось, что слушание этого резонансного дела будет проходить в Военной коллегии Верховного суда СССР[381]

. Связь с польской разведкой была зафиксирована уже в тексте проекта приговора. Но в первых газетных отчетах о процессе отмечалось лишь то, что Васильев действовал в интересах третьих лиц. Однако 7 апреля в газетах уже прямо указывалось на связь террористов с группой, созданной должностным лицом Польской республики В. Любарским. Надо полагать, такая установка судьям и прессе была дана на основании решения комиссии по политическим делам Политбюро ЦК ВКП(б). Эта комиссия также решила и опубликовать приговор в центральных газетах[382]. Более того, созданию у иностранцев и наших граждан ощущения открытости и непредвзятости расследования способствовало удовлетворение советскими властями прошения польских дипломатов о присутствии на судебных заседаниях при рассмотрении дела. Некоторые исследователи утверждают, что все равно не удалось избежать неблагоприятных комментариев зарубежной прессы по поводу процесса[383]. Однако нужный эффект в преддверии заключения договора с Польшей был достигнут. По крайней мере, никаких протестных записок в Политбюро ЦК ВКП(б) относительно действий чекистов советское ведомство иностранных дел в этот раз не направляло в отличие от некоторых других судебных процессов, затрагивавших международную проблематику.