Польский пароль

Теперь ему предстояло, тоже самому, нацепить на себя пресловутую фатальную личину носителя тайны. Причем на таком уровне, где хрупкая грань между жизнью и смертью, вообще слаборазличимая в это безжалостное, кровожадное время, исчезала и размывалась, а попросту говоря, этой грани вовсе уже не существовало.

Стоило лишь Ларенцу переступить порог кабинета обергруппенфюрера Фегелейна…

И он переступил с легким сердцем: в конце концов, у всех у них, обитателей колоссального подземного бункера, одно одинаковое будущее. Правда, с очень незначительными вариациями. Почему бы не попробовать свой личный вариант, не испытать судьбу? Он ведь пока почти ничего не терял.

В отличие от Гюнше, обергруппенфюрер Фегелейн начал без лишних предисловий, не вдаваясь в сентиментальные воспоминания. Усадив Ларенца за стол, запер на ключ тяжелую бронированную доверь, отключил телефон и сказал:

— Я давно тебя разыскивал, Макс. Но ты неожиданно объявился сам. И это, я полагаю, счастливое предзнаменование: начало нашей очень важной операции заваривается удачно. Итак, с чего мы начнем?

Ларенц пожал плечами: начинать, как водится, надо сначала…

— Вот именно! — обергруппенфюрер шагнул к стене, отдернул занавеску с большой оперативной карты и, закурив, с минуту сосредоточенно разглядывал нанесенную обстановку. Потом сказал: — Твое предстоящее задание требует знания объективного положения вещей. Я имею в виду сегодняшнюю военно-политическую обстановку. Кстати, как ты лично ее оцениваешь?

— Я считаю, что положение на востоке у нас довольно прочное, хотя если оценивать ситуацию в целом…

— Довольно! Важно, что ты уловил главное: прочность нашего Восточного фронта. Молодец, Макс, ты как прежде, умеешь мыслить целеустремленно, сразу схватывая сердцевину! А теперь послушай, что с этим связано и что из этого следует…

Засунув левую руку ладонью под ремень и энергично жестикулируя правой («А ведь это привычка фюрера!» — отметил про себя Ларенц), обергруппенфюрер стал рассуждать, расхаживая вдоль карты.

Некоторые злобные критиканы, говорил он, из числа кичливого генералитета пытаются упрекать рейхсфюрера Гиммлера в крупном поражении, якобы понесенном в январе — феврале группой армий «Висла» под его руководством. Но это не так! Поражения не было. Героической стойкостью группировка «Висла» сдержала напор большевистских орд, остановила их на рубеже Одера. Смещение Гиммлера — большая ошибка, однако фюрер вынужден был уступить под напором паникерствующих дилетантов. Именно благодаря титаническим усилиям Гиммлера мы смогли укрепить Восточный фронт от Балтики и до Рудных гор. Наш оборонительный вал Одер — Нейсе поистине неприступен! Не случайно русские застряли перед ним на целых два месяца и не смогли захватить ни одного плацдарма на западном берегу, за исключением Кюстринского. Но и там город Кюстрин остается в наших руках. В немецких!

Слушая возбужденную речь Фегелейна, Ларенц с удивлением и скрытой иронией все больше замечал в поведении обергруппенфюрера, в его мимике и жестах разительное сходство с обликом, привычками фюрера. Даже останавливаясь на поворотах, он выставлял вперед правую ногу, капризно дергал ею совершенно так же, как это всегда делал Гитлер. «Боже, а ведь он за эти годы сделался буквально тенью фюрера! — внутренне усмехнулся Ларенц. — А когда-то считался волевой самостоятельной натурой. Может, положение свояка обязывает?»

— Ты отвлекаешься, Макс! Ты невнимательно слушаешь! — Обергруппенфюрер вдруг остановился и погрозил пальцем.

«Черт побери! — не на шутку струхнул Ларенц. — Да он, как и фюрер, умеет чувствовать настроение собеседника!»

— Извини, Фриц! Я просто немного устал. Такие сегодня перенес передряги… Извини.

— Я повторяю: Восточный фронт у нас на замке! Следовательно, наши руки на западе развязаны. Да, да, я не оговорился: развязаны для действий на западе. И вот тут — внимание, Макс! — я перехожу к главному: решать судьбу войны мы будем на западе. Но не военными ударами, а посредством политики. Ты удивлен? Все очень просто: фюрер, как гениальный политик, мастерски начал войну (вспомни Австрию, Чехословакию, Польшу!), так же блестяще он ее и закончит. Он недавно сказал буквально следующее: они (англосаксы) не оставят меня в беде как первого защитника западной культуры и цивилизации от восточных варваров. Они непременно предложат мне перемирие и даже помощь, чтобы я мог продолжать борьбу против Советов. Ты понимаешь, Макс, всю глубину грядущего недалекого поворота?!

— Да, это потрясающе! — не очень искренне изумился Ларенц и подвинул стул поближе к столу. — Но есть ли реальные предпосылки?