Польский пароль

— Правильно сделал, Вахромеев! Командующий фронтом полностью одобрил. Это он приказал бросить именно твой полк на броне десантом фаустников. Вы с ним, с маршалом, оказывается, давно знакомы?

— Да как сказать… Воевали вместе. Еще с Курской дуги.

— И войну заканчивать будете вместе: маршал лично возглавляет эту операцию. По приказу Ставки. А мне, к сожалению, не повезло… Не дотянул каких-то несколько дней. Вот с рукой совсем плохо. Видишь, все сдаю — немедленно отправляют в госпиталь.

Генерал закурил, подошел к Вахромееву вплотную, протянул правую здоровую руку:

— Ну прощай, комполка! Не поминай лихом. Я ведь, честно признаться, мужик кипяченый. Но с тобой бы мы сработались, это я уж тут, в Берлине, понял. А может, после войны еще сработаемся? Как думаешь, Вахромеев?

— Не люблю загадывать, товарищ генерал. Вы уж извините. Будем живы — не помрем. Я так считаю.

И вот вторые сутки безостановочного движения. Лязг гусениц, ветер в лицо, пахнущий придорожной сиренью, короткие огневые стычки с гулким уханьем пушек и скороговоркой автоматов. И снова вперед, снова — танковый аллюр три креста!

А мысли все еще были в Берлине. Оставался, не таял горьковатый осадок какого-то неудовлетворения или, скорее, досады за очень важное незавершенное дело, в котором не довелось поставить решающую точку — концовку поручили другим. Ведь с берега Ландвер-канала, куда вышел вахромеевский полк 28 апреля, уже хорошо виден был центральный Потсдамский вокзал, просматривались аллеи Тиргартена — а оттуда рукой подать до рейхстага и имперской канцелярии.

Весть о капитуляции Берлинского гарнизона полк встретил 2 мая в пригороде, в Мариендорфе: солдаты ликовали, палили в воздух, понимая, однако, что на победном финише их все же чуточку обошли. Но замполит Чумаков оказался молодцом — провел работу, сумел взбодрить «славян». Простая, казалось бы, мысль: конец Берлина — еще не конец войны. Ведь это им, вахромеевцам, вместе с танкистами Рыбалко, Лелюшенко, Полубоярова, гвардейцами Гордова, Жадова и еще сотнями тысяч из тех, кто штурмовал Берлин, предстоит теперь окончательно завершить тяжкую четырехлетнюю войну, поставить историческую точку. Там, под Прагой.

Да, все они так и настраивались раньше: добить врага в его логове, в Берлине, чтобы потом облегченно сказать: «Амба! Конец войне!» Однако враг оказался живучим: продолжаются кровопролитные бои в Северной Германии, обреченно огрызается группировка «Север» в Курляндии, цепью траншей и дотов встает сейчас на пути Дрезден, а в Чехословакии самая сильная и крупная — миллионная группировка «Центр» фельдмаршала Шернера, который после самоубийства Гитлера объявлен главнокомандующим сухопутными силами Германии.

У Шернера под рукой свежие нетрепаные части, здесь же затаились старые знакомцы — битые-перебитые, но все еще существующие танковые дивизии СС, с которыми Вахромееву довелось впервые сшибаться в пору Курской битвы. Это все в Чехословакии, до которой еще надо дойти. Ведь впереди Рудные горы, даже в узости своей достигающие сорока километров. Наверняка траншеи на склонах, минированные дороги, лесные завалы: горы есть горы…

Нелегким будет последний удар, недешево достанется эта решающая победная точка!

Однако велик, неостановим был натиск: уже к вечеру 7 мая немецкая оборона в предгорье оказалась прорванной! В бреши хлынули сотни танков и самоходок, тысячи артиллерийских тягачей и грузовиков с пехотой. Начался ночной бросок через Рудные горы — в проливной дождь, под грохот весенней грозы.

Вахромеевский передовой отряд, с боями миновав перевалы, снова повернул к берегу Эльбы — здесь, в Чехословакии, она уже называлась Лабой. На исходе второго дня, оторвавшись от основных сил, танковый десант неожиданно напоролся на крупную автоколонну немцев. Узкая долина мешала маневрировать, однако тридцатьчетверки лихо рванули по косогору и мелколесьем прямо по склону обошли гитлеровцев, отрезая им путь назад. Одновременно рота тяжелых танков ИС принялась на скорости утюжить шоссе, давя гусеницами и разбрасывая по кюветам вражеские грузовики. Били танковые пушки, в россыпь хлопали фаустпатроны десантников — через полчаса автоколонна превратилась в груду искореженного, дымно чадящего металлолома.

Уцелевшие немцы, в основном офицеры (как потом выяснилось, это была штабная колонна), сгрудились в лощине, которая круто обрывалась берегом реки. Их там пряталось не менее сотни, средь молодой зелени кустарников.

Вахромеев дал ракету: «Прекратить огонь!» Картина казалась ясной: за спиной у немцев — многоводная по весне Лаба; впереди — полукольцом вдоль шоссе жерла танковых пушек и залегшие цепи автоматчиков. Как ни крути — западня.