Польский пароль

Одно время Ларенц даже всерьез опасался за свою жизнь: его запросто могли убрать как нежелательного свидетеля. Однако Бергер поступил иначе и проделал все тоньше, хитрее: официально командировал «крапленого» штандартенфюрера в осажденный Бреслау в качестве «имперского толкача». Послал на верную гибель. Тем более что заступиться за Ларенца, замолвить слово было некому. Покровитель Ларенца рейхсфюрер СС Гиммлер, знавший Макса еще с конца двадцатых годов, отсутствовал, будучи назначен командующим группой армий «Висла».

Теперь, кажется, обстановка переменилась. Как сообщил старик генерал — командир гренадерской дивизии, по радио получен приказ фюрера о снятии Гиммлера с поста командующего группой армий, он заменен генерал-полковником Хейнрици, «мастером железной обороны». Следовательно, рейхсфюрер уже возвратился в Берлин, и надо полагать, он не откажется выслушать в трудный час одного из своих старых и верных товарищей, начинавших свой путь еще с продымленного зала «Бюргербройкеллера»[46].

В течение трех часов, пока броневик пробирался к столице, то и дело съезжая на временные объезды, минуя завалы на дороге, выстаивая очереди на понтонных переправах (в мирное время по шикарной бетонной автостраде Бреслау — Берлин на это понадобилось бы около часа), штандартенфюрер тщательно обдумывал, взвешивал свое положение и определял план действий.

Главное состояло в том, что теперь, после авиакатастрофы, у него были развязаны руки. Он мог действовать самостоятельно, минуя управление РСХА, потому что в случае надобности имел возможность сослаться на чрезвычайные обстоятельства.

Он был уверен, что на Альбрехтштрассе в резиденцию имперской службы безопасности ему не попасть — его просто не пропустят многочисленные патрули. Более того, сразу задержат и доставят в полевую фельдкомендатуру — ведь его офицерское удостоверение и специальный пропуск совершенно размокли. Не говоря уж о командировочном предписании, которое он вообще утерял.

Следовательно, на первом же берлинском контрольно-пропускном пункте надо (пользуясь присутствием сопровождающего на бронеавтомобиле обер-лейтенанта) звонить сразу в «дом Гиммлера»[47], в приемную самого рейхсфюрера. Уговорить, упросить, в конце концов умолить дежурного адъютанта соединить его с шефом. Ну а дальше наверняка будет проще.

Ларенц, разумеется, представлял, что пробиться к столице на обычном пехотном броневике будет нелегко: Берлин еще 9 марта объявлен фронтовым городом и находится в тройном кольце мощных оборонительных обводов. Все дороги перекрыты многочисленными заставами, контрольно-пропускными пунктами.

Им удалось добраться только до района аэропорта Иоганнисталь: здесь, на невысоком холме, их задержали у шлагбаума фельдкомендатуры. Тут же Ларенца ожидал и неприятный сюрприз: оказалось, что связи у полевой жандармерии с «домом Гиммлера» нет. «Это вовсе не наш уровень», — пробубнил пожилой фельдфебель, подозрительно разглядывая грубые солдатские сапоги на ногах штандартенфюрера СС (черт побери, в штабе гренадеров так и не смогли отыскать приличных офицерских сапог!).

К счастью, выручил обер-лейтенант, сопровождавший в поездке Ларенца. Неподалеку на этом же холме, за кустами орешника, он разглядел причудливую радиоантенну и предложил:

— А не пройти ли нам на радиостанцию, господин штандартенфюрер? Я ведь по специальности связист и вижу, что там расположена одна из наших новинок: дециметровая радиостанция направленного действия. Она наверняка держит связь с центром.

Так оно и оказалось. Это была станция, входящая в радиосеть коменданта Берлина и ставки оберкомандовермахт. Делать было нечего, и, немного подумав, Ларенц решительно приказал дежурному радисту:

— Соедините со ставкой! Пригласите к микрофону адъютанта фюрера по войскам СС штурмбанфюрера Гюнше. Для срочного сообщения.

Это был последний шанс, и следовало рискнуть, попробовать использовать его. Дело в том, что Отто Гюнше, как и обергруппенфюрер Фегелейн — уполномоченный по СС при ставке фюрера, были давними приятелями Ларенца. Когда-то все трое входили в состав первых десяток СС, не раз плечом к плечу ходили на рискованные операции, а потом до утра сидели в какой-нибудь пивной и, выбивая пробки из зеленоватых бутылок «рейнвейна», горланили любимую «Призыв раздался, подобный грому».

Они давненько не виделись, война разбросала их и бескомпромиссно предопределила каждому свое. Честно говоря, Ларенц недолюбливал прыщавого заносчивого Гюнше, считал его лжецом и лизоблюдом, но… времена теперь были не те, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Как важно, чтобы Гюнше сейчас оказался на месте! Надо его упросить, уломать во что бы то ни стало!

В динамике раздался щелчок, шорох и затем четкий металлический голос:

— Здесь штурмбанфюрер Гюнше! Я слушаю.

Ларенц взял микрофон из рук радиста, сдерживая волнение, сказал: