Полукровка

В конце концов я поднялась на ноги и уставилась на свое отражение.

Мама смотрела на меня в ответ – всем, кроме глаз, – только ими мы и отличались. Но сейчас… сейчас у нее были эти зияющие дыры, а рот полон острых зубов.

Если она увидит меня снова, то не будет улыбаться или обнимать меня. Она не станет расчесывать мои волосы, как раньше. Не будет слез счастья. Она, может, даже не знает, как меня зовут. Она попытается убить меня. А я попытаюсь убить ее.

Глава 12

К вечеру воскресенья я больше не могла прятаться в комнате. Надоело думать, надоело быть наедине с собой. Вернулся аппетит.

Мне удалось добраться до столовой до ее закрытия. К счастью, там было пусто, и я смогла спокойно съесть три кусочка холодной пиццы. Еда падала в желудок камнем, но мне удалось впихнуть в себя и четвертый кусок.

Густая тишина кафетерия поглощала меня. Когда ничего не происходило вокруг, бесконечный хаос мыслей снова усиливался. Мама. Мама. Мама. С вечера пятницы она была всем, о чем я могла думать.

Было ли что-то, что я могла бы сделать по-другому? Могла ли я помешать ей превратиться в монстра? Если бы я не запаниковала после нападения, возможно, смогла бы отгородить ее от другого даймона. Я смогла бы спасти свою мать от такой ужасной судьбы.

Чувство вины стопорило еду в пищеводе. Я вышла на улицу, когда один из слуг пришел, чтобы закрыть столовую. Несколько детей крутились вокруг квадроцикла, но никого из них я не знала.

Не помню, как, но я оказалась в главном тренировочном зале. Была уже половина девятого, но эти помещения никогда не закрывали, хотя тут же хранили оружие. Я остановилась перед одним из манекенов, которые используют для тренировки на ножах и в поединках по боксу.

Мною овладело беспокойство, когда я посмотрела на реалистичную фигуру. Крошечные зазубрины и бороздки на шее, груди, животе. Это были области, куда нас обучали наносить удары: солнечное сплетение, сердце, шея и живот.

Я провела пальцами по углублениям. Лезвия, изготовленные в Ковенанте, были невероятно острыми, быстро прорезали кожу даймона и наносили максимальный ущерб.

Я осмотрела зоны ударов, отмеченные красным – места, куда нужно бить, если вступаешь в схватку с даймоном в рукопашном бою. Несколько раз Эйден позволял мне тренироваться с манекенами, возможно, потому что устал от того, что я все время его пинаю.

Первый мой удар оттолкнул манекен на дюйм, может, два. Блин. Второй и третий заставили его отступить еще на пару дюймов. Вихрь эмоций сжался внутри, требуя, чтобы я выпустила его наружу. Сдавайся. Прими предложение Люциана. Никогда не сталкивайся лицом к лицу с мамой. Пусть кто-то еще это сделает.

Я отступила, опустив руки.

Моя мать – даймон. Как полукровка, я обязана ее убить. А как дочь, я обязана… что? Ответ ускользал от меня. Что я должна была сделать?

Убей ее. Беги от нее. Спаси ее как-нибудь.

Крик разочарования вырвался изнутри, когда я с разворота ударила манекен ногой. Он отклонился назад на фут или два, а когда вернулся назад, я атаковала снова. Гнев и неверие росли с каждым мигом.

Это нечестно. Все нечестно.

Пот стекал с меня, рубашка липла к коже, а спутанные волосы – к шее. Я не могла остановиться. Я чувствовала гнев – тяжелый, почти осязаемый. Я настроилась на него. Я стала им.

Ярость проникала в мои движения, пока удары не стали настолько точными, что, если бы манекен был настоящим человеком, он был бы уже мертв. Только тогда я была удовлетворена. Я отшатнулась назад, вытирая ладонь о лоб, и обернулась.

В дверях стоял Эйден.

Он вышел вперед в центр зала и занял ту же позицию, которую обычно занимал во время наших тренировок. Он был в джинсах, что редкость.

Эйден ничего не сказал. Я не знала, о чем он думал и почему пришел сюда. Мне было все равно. Ярость все еще кипела внутри. Каким-то образом я представила, что должен чувствовать даймон. Какая-то невидимая сила контролировала каждое мое движение.

Я вышла из-под контроля. Не говоря ни слова, я сократила расстояние между нами. Эйден с осторожностью наблюдал за мной.

В голове не было никаких мыслей – только всеподавляющий гнев и свежая рана внутри. Я ударила его прямо в челюсть. Сильная боль пронзила мои пальцы.

– Черт побери! – Я наклонилась, поднеся руку к груди. Не думала, что это так больно. Еще хуже то, что это почти не сдвинуло его с места.

Он повернулся ко мне так, будто я не била его по лицу вовсе, и нахмурился.

– Тебе стало лучше? Для тебя что-то изменилось?

Я выпрямилась.

– Нет! Я хочу сделать это снова.

– Ты хочешь драться? – Он шагнул в сторону, наклонив голову: – Тогда бейся со мной.

Ему не нужно было просить меня дважды. Я бросилась на него. Он заблокировал первый удар, но мой гнев сделал меня быстрее, чем он ожидал. Моя рука попала ему прямо в грудь. Его это не смутило. Меня наполняло удовольствие, толкало вперед. Сгорая от злости, я боролась упорнее и лучше, чем когда-либо.