Полуночная роза

– Мы будем носить галстуки, как мужчины? – с притворным ужасом воскликнула Индира, когда мисс Рид показала нам, как завязывать узел на галстуке. – Я в нем задохнусь!

Потом нам пришлось примерить кучу блузок, жакетов и джемперов, таких колючих, как будто по коже прыгали тысячи блох.

– А это специальные девичьи костюмы для подвижных игр: нетбола и хоккея, – сказала продавщица, протягивая нам бесформенные коричневые туники и широкие штаны.

– Я не намерена играть в их глупые игры, – высокомерно заявила Индира.

– Я уверена, что тебе понравятся английские игры с мячом, – терпеливо ответила ей мисс Рид. – Ты так любишь игры на свежем воздухе, что будешь чувствовать себя как рыба в воде.

– А я уверена, что нет! – сердито воскликнула Индира.

Мы с мисс Рид лишь переглянулись, когда она вошла в примерочную, захватив несуразное одеяние.

Неделю спустя нас отвезли в городок Истборн в графстве Сассекс. Индира сидела рядом со мной на заднем сиденье роскошного «Роллс-Ройса», с несчастным видом глядя на живописный английский пейзаж, который я находила невероятно красивым. Уже чувствовалась осень, в листьях деревьев появилась первая желтизна, а мягкость утреннего тумана оказывала на меня усыпляющее действие. Сопровождавшая нас мисс Рид сидела впереди, беседуя с шофером. Наконец мы подъехали к мрачному серому зданию, которое напомнило мне – возможно, безосновательно – «Дотбойз-холл» – школу из романа Диккенса, где получил место помощника-преподавателя юный Николас Никлби.

Шофер выгрузил из багажника чемоданы, мы с мисс Рид выбрались наружу и рассматривали школу, а Индира упрямо отказывалась покидать убежище.

– Не волнуйся, дорогая, – сказала мне гувернантка, – пребывание здесь пойдет вам на пользу. И еще… – добавила она, понизив голос, – Индира впервые остается без горничной, и ей придется делать все самой. Запомни, ты хоть и не принцесса, но девушка из хорошей семьи, родственница махарани. Не позволяй ей обращаться с тобой как со служанкой.

– Она не будет, – вступилась я за подругу.

Индира наконец соизволила выйти из машины и с обиженным видом уселась на гравиевую дорожку, скрестив ноги.

– Встань, пожалуйста, – воззвала к ней гувернантка, – и веди себя как взрослая девушка, которой ты так отчаянно стремишься стать в последнее время.

Индира не шелохнулась. Она сжала кулаки и невидящим взглядом смотрела перед собой.

Я обошла автомобиль и присела рядом с ней на корточки.

– Вставай, Инди, если ты будешь так себя вести, другие девочки подумают, что ты еще ребенок. И вообще, здесь может быть интересно.

– Не-на-ви-жу, – со слезами на глазах простонала Индира. – Никому в моей семье нет до меня дела. Папа так занят, что даже не попрощался. Они просто хотели от меня избавиться.

– Неправда. Они тебя обожают, и твой папа хочет тобой гордиться. Послушай, – продолжала я, решив пойти на хитрость, – у тебя ведь есть деньги?

Она кивнула.

– Вот и хорошо. Если нам здесь совсем-совсем не понравится, просто убежим и сядем на первое попавшееся судно, которое идет в Индию. Как тебе идея?

Инди повернулась ко мне, и ее глаза вспыхнули при мысли о таком приключении.

– Здорово! – сказала она, вставая и отряхивая юбку. – Тогда они пожалеют!

– Да. Пойдем?

– Пойдем.

Крепко взявшись за руки, мы поднялись по ступенькам и вошли в здание.

Мисс Рид заранее предупредила нас, что мы станем объектом повышенного внимания. Индийские девочки в английских частных школах встречались крайне редко. Другие ученицы бросали на нас косые взгляды, шептались за спиной и хихикали, когда нам подавали на обед цыпленка вместо говядины.

Мы держались вместе. Вечером в продуваемой сквозняками спальне на десять человек Индира забиралась ко мне в постель, ища тепла и утешения.

– Я хочу домой, – плакала она, орошая слезами мою ночную рубашку. – Пожалуйста, Анни, давай убежим, как ты говорила.

– Хорошо, – отвечала я, – только надо побыть здесь еще немножко, чтобы твои родители поняли, что ты действительно старалась привыкнуть.

Если честно, я страдала не меньше Индиры. Я не переносила холодных английских рассветов: промерзала до костей, и вся кожа покрывалась пупырышками, которые не исчезали до самого вечера, когда мы прижимались друг к дружке, согревая телами ледяную постель. Мне становилось дурно от безвкусной английской еды, приготовленной без добавления специй. И хотя мне всегда делали комплименты по поводу моего английского, я с трудом понимала, что говорят ученицы и учителя. Они говорили быстро и произносили даже знакомые слова совсем по-другому. Когда мне задавали вопрос, я долго соображала, чего от меня хотят, и все думали, что я их не понимаю. Я терпеть не могла хваленые английские игры в мяч – на мокрой траве, с деревянными палками и запутанным набором смешных правил.

Из-за бесконечных дождей кругом стояла сырость. По вечерам здесь не окуривали помещения благовониями, как во дворце Куч-Бихара, а под потолком спальни висела голая электрическая лампочка, посылавшая неприятный резкий свет.

К концу второй недели мне хотелось убежать сильнее, чем Индире.