Полуночная роза

Несмотря на то что меня огорчала невозможность вернуться в Индию, я никогда не забуду то первое лето в Астбери-холле. Четвертого августа Англия официально объявила войну Германии, но жизнь в усадьбе пока что текла своим чередом. Мы почти не заметили перебоев с продовольствием, потому что поместье с тысячами акров плодородной земли полностью обеспечивало свои потребности.

Хотя Дональд был слишком молод для призыва в армию, война затронула их семью. Домой приехала Селина, дочь леди Астбери. Ее мужа, капитана британской армии, отправили во Францию. Они поженились чуть больше года назад, и Селина была на восьмом месяце беременности.

После обеда я часто встречала ее в оранжерее, где росли экзотические для Англии растения, привезенные многими поколениями семейства Астбери из путешествий в далекие страны. Некоторые значились в маминой тетради рецептов. Я стала собирать их, измельчать на дощечке и сушить на подоконнике в своей комнате. Кое-какие знакомые травы я находила в саду, другие – во время вылазок в Дартмур. Я попросила на кухне пустые банки из-под джема и постепенно собрала целую коллекцию лекарственных растений.

– Зачем ты собираешь травы, Анни? – спросила как-то Селина, глядя на меня с неподдельным интересом.

Я решила сказать ей правду.

– Делаю лекарства.

– Правда? Ты научилась этому в Индии?

– Да, меня мама научила.

Я не хотела слишком распространяться, боясь, что она сочтет меня ведьмой или знахаркой.

– Надо же, какая ты умная! – с восхищением сказала Селина. – Когда мой отец служил в Индии, он тоже увлекся восточной медициной. А у тебя нет случайно какого-нибудь средства, чтобы мой ребенок поскорее появился на свет? Я была бы тебе чрезвычайно признательна.

Посмотрев на ее живот, я заметила, что за последние дни он опустился. Следовательно, головка плода уже внизу.

– По-моему, ждать осталось недолго.

– Правда?

– Ага, – улыбнулась я, – мне так кажется.

С Индирой мы почти не виделись. Леди Астбери снизошла к ее просьбе приглашать подруг из Лондона. Складывалось впечатление, что она преследует свои корыстные цели. В недалеком будущем Дональду предстояло задуматься о женитьбе – разумеется, на британской девушке хорошего происхождения, а Индира могла познакомить его с подходящими кандидатками.

– В нашем доме никогда не собиралось столько очаровательных юных девушек, – сообщила мне однажды хозяйка, когда мы столкнулись на главной лестнице. – Анахита, милочка, ты не сбегаешь наверх взглянуть, поставили ли горничные цветы в комнату леди Селестрии?

– Конечно, – ответила я и пошла наверх.

Мне не нравилась леди Астбери, и эта неприязнь была взаимной. Она жила в Индии, когда ее муж служил министром-резидентом Куч-Бихара, и по ее разговорам я поняла, что она ненавидела каждую секунду, проведенную в моей родной стране. Со мной она обращалась не лучше, чем со служанкой. Ее надменное отношение к моим соотечественникам – раз я услышала, как она назвала индусов «грязными язычниками» – выражалось в презрении ко мне. При этом она была ревностной католичкой и каждый день ходила в часовню.

Жесткая педантичность и неприкрытое высокомерие леди Астбери олицетворяли для меня самое худшее в англичанах. К Индире – девочке из королевской семьи, воспитанной по-европейски, – она относилась как к равной… во всяком случае, пока.

Хотя я тоже принадлежала к индийской королевской семье, хозяйка дома постоянно находила для меня какие-нибудь поручения – то сбегать за вышивкой, то принести книгу из библиотеки. Дело осложнялось нехваткой слуг. Многих мужчин призвали в армию и отправили воевать во Францию, так что у служанок прибавилось работы. Не желая показаться грубой и неблагодарной, я всегда выполняла «просьбы» леди Астбери. Мне не составляло труда помочь горничным, милым и вежливым девушкам, перестелить постель или вытереть пыль.

Первые три дня я ужинала в столовой с Индирой, однако хозяйка дома упорно меня не замечала, и я испытывала мучительную неловкость. На четвертый вечер мне принесли ужин в комнату, и я поняла намек. Надо сказать, я не расстроилась: мой гардероб все равно не включал достаточного количества платьев, подходящих для формального ужина, а признаваться в этом Индире не хотелось.

Горничная Тилли, которая каждый вечер взбиралась с подносом по бесконечным лестницам на чердак, однажды заметила, что мне, должно быть, скучно ужинать в одиночестве, и предложила есть с остальной прислугой в кухне. Пожалев ее ноги, я согласилась. С тех пор я каждый вечер ужинала с ними внизу, отвечая на вопросы о жизни во дворце. Однажды кухарка, миссис Томас, пожаловалась на артрит. Я предложила ей сделать лекарство.

– Не думаю, что оно поможет, – скептически заявила она, – но почему бы не попробовать?

Растерев в порошок корень аира, обнаруженный в оранжерее, я смешала его с водой, чтобы получилась паста.

– Втирайте эту пасту в руки два раза в день в течение недели, – велела я ей.