Полуночная тень

Ветер нёс на крыльях мокрый холод, окончательно пробудив Реми от дурмана макового поля. Мокрые волосы облепили лицо, струйки воды стекали за шиворот, мальчик обратился волком и встряхнулся. Проведя с оборотнями пару оборотов, насмотревшись и наслушавшись историй, Реми начинал проникаться образом жизни Кетала и вер Вульфов. Охота вместе со стаей давалась ему по-прежнему тяжело, но в одиночку ему нравилось выслеживать дичь, чувствовать вкус свежей крови на клыках, ловить запахи в лесу. В Волчке оживало детство, походы с дядей, мирная жизнь.

Реми больше не боялся смотреть в глаза волкам, не стеснялся высказывать своё мнение, он почувствовал себя оборотнем, настоящим, достойным уважения. Прошлое отступало на второй план под непринуждённым весельем настоящего. Иногда, сидя вечером в компании вольных бродяг, мальчик думал, так ли нужна ему эта месть, или может остаться с Кеталом и быть разбойником. Но призраки прошлого всегда стояли рядом, напоминая о себе в неподходящий момент, кошмарами, болью, сомнением, вместе с ними приходила неуверенность в себе, страх и презрение. Реми должен отомстить за всех! Если не он, то никто не сделает этого. В душе убийцы нет места сомнениям!

Противная морось сыпала сбоку, ветер принёс вместе с каплями листья и ударил ими волка прямо в глаз. Реми встряхнул головой, уши захлопали по шее. Он вернулся воспоминаниями к «Бризу» и встрече с Хаартом. Дважды этот человек унизил оборотня! Но третьего раза не будет. На третий раз Реми его убьёт.

Перед мысленным взором встал крестовый туз, ставший чёрным джокером. Кетал говорил о способностях истинных оборотней, но не мог научить управлять ими. Он сказал, способности у всех разные и каждый сам познаёт свою. Реми опустил голову, он бы хотел научиться пользоваться своей способностью, но не понимал даже, в чём она заключалась. Изменил карту, спрятался в тени – связаны ли эти действия? Повторить их у мальчика не получалось.

На третий день от дождя остались только напоминания – лужи и грязь, липнущая к ботинкам, но быстро подсыхающая на ветру и солнце.

– Резкое у нас было пробудье, – простонал Кетал, держась за раскалывающуюся от солнца, сырую после двух дней дождя, голову.

– Ты страдаешь уже третий день. Стареешь… – не преминула задеть за живое Релина.

– Ладно тебе, Рели. Хорошо же было, – парировал вожак, растягивая губы в улыбке.

– Хорошо-то хорошо, но лучше в ближайшие дни не повторять, – пробубнила женщина.

– Ладно. Народ, теперь серьёзней давайте, – сообщил своей стае Кетал.

– А как же Персефона? – влез Пустынник, как всегда бодрый, в отличие от черноволосого мужчины.

– Это святое! Но до благодарения Персефоне – ни-ни, – заключил Кетал. Никто не спорил, ибо все мучились с головной болью и общей слабостью, кроме молодых Реми, Пустынника и Рены, а также Гастела, который больше всех прикладывался к кальяну, но совсем не страдал от похмелья. Человек на расспросы Волчка отмалчивался, или загадочно отговаривался секретами гильдии убийц.

Выделенное Кеталом «ни-ни» не распространялось на привычные посиделки по вечерам, с историями, костром, мясом и при удачном грабеже выпивкой. Не задерживаясь подолгу на одном месте, стая двигалась быстрее, но неуклонно увеличивающийся поворот лика Персефоны предсказывал скорый повтор недельной пьянки. Пока лунная богиня не устремила свой бесконечно прекрасный взор на оборотней, Реми проводил свободное время за тренировками с Гастелом.

– Пацан, ты отлично метаешь ножи. Прямо мастер. Слыхал когда-нибудь про меткого Спайди? – поразился наёмник и вынул нож из ствола дерева, не глядя уворачиваясь от стремительных выпадов мальчика.

При упоминании Спайди Реми замешкался, чем не преминул воспользоваться шустрый человек. Секунда и оборотень лежал на земле, зажатый по рукам и ногам.

– В общем, хотел я сказать про чудесные способности, присущие всяким раздолбаям. Да ты, дурака свалял, чего отвлёкся? – поддел Гастел и, не дав Волчку ответить, отпустил его и жестом велел продолжить нападение.

Реми стушевался, сделал новый выпад и попался за руку. Бывалый наемник, посмотрев на юного оборотня, с недовольной рожей покачал головой.

– А это ещё что? Давно это здесь? – спросил мужчина, слегка поддев рубашку мальчика пальцем и спустив, оголив плечо. Кивком он указал на воровскую метку. – Когда это тебя заклеймили?

Реми вырвал руку и натянул рубаху, скрывая татуировку паука.

– Давно уже. Я был вором, – нехотя ответил Реми.

– Ты сбежал?

– Да.

– Тебя ищут?

– Нет. Думают, я умер. Я там был ребёнком и назвался другим именем, – предупредил Реми.

– Это хорошо, – задумчиво изрёк Гастел. – Из гильдии воров часто сбегают рекруты. Бывало кто-то становился убийцей, но чаще, вон как Пустынник, разбойником. Воры всем кому не лень ставят дурацкую метку. Только вот гильдия убийц перебежчиков не любит. Будет сложно их уговорить, – заключил наёмник.

– И что делать? – развел руками Реми. Неужели чёрный паук станет преградой на его пути к мести? Но как вывести татуировку с кожи?

– Эй, Пустынник, а ты как гильдию покинул? – крикнул оборотню Гастел.