Полуночный Валентайн

Ресторане уже переполнен. От стенки до стенки тусуются зомби и ведьмы, призраки и пираты, феи и вампиры. Можно увидеть даже несколько персонажей «Звездных войн» и Вселенной «Марвел». Все смеются и общаются, толпятся на танцполе, пьют напитки. Сюзанна тащит меня через толпу к столику в дальней части комнаты рядом с временным баром, установленным в углу, чтобы хоть как-то справиться с толпой. За стойкой стоит парень в ярко-фиолетовом костюме Джокера. Мне хочется подарить ему свой парик.

И еще я хочу уехать.

Здесь слишком громко, слишком шумно, и моя социофобия вступает в силу с удвоенной силой. Какого черта я на это согласилась? Ненавижу вечеринки.

– О нет, – заявляет Сюзанна, заметив выражение моего лица. – Ты никуда не пойдешь, подруга. Сядь на стул и сделай вид, что тебе весело. Я собираюсь выпить. Что будешь?

– Имбирный лимонад.

Она толкает меня в кресло и направляется к Джокеру, волоча за собой клочья марли, как снег. Как только она исчезает, на стул напротив моего опускается мужчина.

Крейг.

Он единственный человек здесь в нормальной одежде: коричневых брюках и черном кашемировом свитере. Идеальная прическа. Идеальная улыбка. Но в глазах голод, как у крокодила.

Я стискиваю зубы, не веря, как сильно Вселенная любит надо мной издеваться.

– Что ты здесь делаешь?

– Ты избегаешь моих звонков.

– Так точно. Забавно, но я не хочу разговаривать со лживым, развратным придурком.

Если он удивлен моей враждебностью, то этого не показывает.

– Почему я лжец?

– Убирайся.

– А развратник?

– Ты оглох? Я сказала: «Уходи».

Мышца в его челюсти изгибается.

– Хотя бы объясни. После ужина я подумал, что все замечательно. Мне казалось, между нами возникло притяжение.

Я насмешливо смеюсь, от чего его глаза темнеют.

– Ты превосходный актер, отдаю тебе должное. Все твои разговорчики в стиле «я не играю в игры» и «ты всегда будешь знать, чего ждать» наверняка действуют. Женщины точно схавают это дерьмо. В смысле, мне казалось, что все звучало искренне. Браво!

Я останавливаюсь, и смотрю, надеюсь, что с чистым отвращением.

– Уверена, Колин тоже так думает. Скажи, сколько времени тебе понадобилось, чтобы набрать ей, высадив меня у входной двери? Десять секунд? Двадцать?

После паузы он откидывается на спинку стула, скрещивает ноги, складывает руки на колени и улыбается.

– Ты очаровательна, когда ревнуешь.

Он думает, что я ревную? Самовлюбленный эгоистичный петух! Ему повезло, что на столе нет столовых приборов, иначе в его лбу красовалась бы вилка.

– Время свалить, Крейг, – холодно говорю я. – И если ты не хочешь, чтобы я рассказала твоей девушке Колин, какой ты огромный кусок дерьма, сделай это быстро.

– Она не моя девушка.

– Если ты не уберешься с моих глаз в течение пяти секунд, я найду, чем в тебя пырнуть.

Его улыбка становится снисходительной, как будто он имеет дело с милым, шкодливым ребенком.

– Не глупи. Ты не сделаешь ничего подобного.

Я опираюсь на локти, кладу подбородок на сжатые кулаки и улыбаюсь ему, демонстрируя все свои зубы.

– Разве ты не слышал, Крейг? Я-нахрен-чокнутая.

Вот он момент, когда до него доходит.

– О, Крейг! Привет! Не ожидала тебя здесь увидеть! – Сюзанна встает сбоку от стола с двумя напитками в руках и смотрит на Крейга с теплотой айсберга.

Я не рассказала ей о разговоре с Колин в аптеке, так что ее реакция связана с его отказом после первого ужина в «У Бугера». Всегда любила женщин, которые умели затаить обиду.

– Здравствуй, Сюзанна, – мягко говорит он, вставая. – Как приятно снова тебя видеть. Прекрасно выглядишь, – он пялиться на ее декольте, не утруждая себя хотя бы в капельке сдержанности.

Господи. Человек в одиночку подрывает мою веру в человечество.

– Я в курсе, – бросает Сюзанна и проталкивается мимо него, чтобы сесть.

Затем Вселенная решает, что недостаточно повеселилась, и тут как тут появляется Колин.

На ней обтягивающий черный костюм Женщины-кошки, который фантастически на ней сидит. Никакого намека на ребенка в поле зрения.

– Привет, девочки, – улыбается она. Затем смотрит на Крейга, стоящего с искусственной улыбкой на лице. – Вы знакомы с Крейгом?

– Да! – одновременно с Сюзанной сознаемся и награждаем его пристальным взглядом.

Улыбка на лице Колин гаснет от растерянности и странном напряжении в воздухе, в то время как музыка меняется. Попса растворяется в медленном, знойном голосе Этты Джеймс, поющей свою фирменную блюз-песню.

Закрыв глаза, я погружаюсь в страстный вокал и звуки размашистой скрипки. Я снимаю дурацкий фиолетовый парик и опускаю голову в руки, мечтая оказаться где-нибудь в другом месте, чтобы разреветься.

– Милая, – говорит Сюзанна, касаясь моей руки. – Что случилось?

– Песня, – отвечаю ломающимся голосом.

– Что с ней?

Я начинаю хихикать маленькими, мучительными вздохами, которые больше похожи на рыдания, чем на смех.

– Это была наша песня. Моя и Касса. Она играла на радио, когда он делал мне предложение и подарил кольцо, нам тогда было по пятнадцать. Мы танцевали под нее на свадьбе. Каждый раз, когда ее где-то включали, он говорил, что любит меня.