Полуночный Валентайн

Мне не нравится его неестественное спокойствие. Мне не нравится стеклянность в его глазах, странная новая дымка, которая заняла место всего, что когда-то было таким интенсивным. Мне не нравится, как его правая рука подрагивает через равные промежутки времени, или как его плечи иногда дергаются, или как он продолжает сглатывать, словно у него дикий сушняк.

Здравомыслие всегда имеет цену, но в этом случае, думаю, она слишком высока.

– Тео, какие лекарства ты принимаешь?

Он залезает в карман пальто, достает два маленьких оранжевых флакона и протягивает их мне. Я щелкаю на верхний свет и прищуриваюсь, чтобы разобрать надписи на этикетках. Один из препаратов – «Валиум», который, вероятно, ответственен за стеклянные глаза, но к утру он должен выйти из организма. Другой носит зловеще длинное название, которого я никогда раньше не слышала. Должно быть, именно он убийца демонов, вызывающий эти подергивания.

Я поднимаю пузырек вверх.

– Это нужно принимать на постоянной основе?

Он кивает.

Вашу ж мать.

Вырубаю свет, и бросаю флаконы в подстаканник. Когда я раздраженно выдыхаю, Тео наклоняется и кладет голову мне на колени, обнимая бедра и поглаживая мою ногу, дыша удовлетворением. По приезду в «Баттеркуп» он уже спит.

Заезжаю на подъездную дорожку, глушу мотор и сижу в темноте, слушая тиканье двигателя и глубокое дыхание Тео.

Как, черт возьми, он добрался до ресторана «У Бугера»? В таком состоянии он не мог управлять автомобилем. Куп говорил, что Тео может покидать больницу на ночь и в выходные по своему желанию, но персонал все равно обязан следить за состоянием своих пациентов. Не могу поверить, что они позволили ему в состоянии укурка свободно выплыть за дверь!

Внезапно я начинаю злиться. Злюсь на сотрудников психушки, злюсь на Вселенную, злюсь на глупые лекарства и глупые побочные эффекты.

Но больше всего злюсь на себя.

Если бы я не переехала в Сисайд, Тео был бы в порядке. Возможно, он был бы не совсем стабилен, возможно, не совсем в здравом уме, но в порядке. На плаву. Это единственное, на что любой из нас может рассчитывать в этом сраном, долбанном мире. Но теперь он здесь, без сознания, у меня на коленях. Лев, превратившийся в одурманенного ягненка.

Я роюсь в его пальто, понятия не имея что ищу. Почувствовав что-то внутри кармана, вытаскиваю это нечто. У меня в руках маленькая белая карточка, на которой Тео написал: «Если найдешь, верни домой».

Под надписью указано мое имя, адрес и номер телефона.

Я съеживаюсь. Горячие слезы тихо сползают по щекам. Просовываю карточку обратно в карман и долго сижу в машине, предаваясь размышлениям, перебирая все возможные сценарии того, что произойдет дальше. В итоге решаю, что независимо от правды – имею я дело с чудом или мы просто два человека с психическим заболеванием – Тео тоже мой дом. И ничто в этом мире не заставит меня покинуть его часть.

Сумасшедшие или нет, мы в этом дерьме вместе.

Решение принято, я затаскиваю Тео к себе домой, поднимаю наверх и укладываю спать.

Затем запускаю компьютер, чтобы в Google раздобыть контакты клиники.

* * *

Я не ожидала, что доктор Тео будет доступен. Не ожидала, что кто-то в принципе будет доступен, кроме разве что ночного администратора, но когда я говорю женщине, ответившей на звонок, что я жена Тео Валентайна, проходит длинная пауза, после чего мне сообщают чтобы я оставалась на линии, ибо меня соединяют.

Ожидание кажется вечностью, я успеваю налить себе виски, выпить его и еще раз налить. Затем человек с грубым бостонским акцентом и уверенностью в голосе поднимает трубку.

– Доктор Гарнер. С кем я говорю?

– Меган Да… Валентайн. Жена Тео Валентайна.

Вот уж нелепая авантюра. Нет оснований полагать, что Тео мог указать меня в качестве контакта в своих медицинских документах, и еще меньше оснований думать, что он, возможно, занес меня туда как свою супругу. Но мое мистическое мышление, которое заставляло меня связывать совпадения воедино, как рождественскую гирлянду, побуждает меня считать, что есть шанс, что он это сделал.

И я оказываюсь права.

– Здравствуйте, миссис Валентайн, – говорит доктор Гарнер. – Чем могу помочь?

От облегчения у меня отказывают ноги. Я скатываюсь на пол и сижу там, дрожа и сжимая мобильник в одной руке, а стакан с виски в другой. Единственное, что меня удерживает – кухонный стол за спиной. Я прочищаю горло, стараясь звучать как рациональный человек, а не гавкающий психопат, коим и являюсь.

– Я бы хотела обсудить с Вами план лечения Тео.

– Я не имею права обсуждать это.

– Забавно, доктор Гарнер, потому что закон конфиденциальности позволяет врачу обсуждать состояние здоровья пациента с его семьей.

Если он впечатлен моим знанием федеральных законов о конфиденциальности в области здравоохранения, то никак это не демонстрирует. Сухим, как пыль, голосом он отвечает:

– Да. Позволяет. Но раскрытие информации происходит на усмотрение врача.

Черт возьми. Этот парень – кирпичная стена.

– Мне казалось, Вы хотите сделать все возможное, чтобы помочь Тео выздороветь.

Наступает пауза, после которой доктор Гарнер заявляет: