Помощник. Книга о Паланке

Муж был пуританином, интимности боялся как черт ладана, и теперь это злило ее даже больше, чем в первое время после свадьбы. Разговоров на эти темы избегал, ни за что на свете не стал бы рассказывать ей о себе, ну а уж в последнее время ни о чем подобном и речи не было. А она была женщиной, задушевные, искренние разговоры ей были нужны как воздух. Он ни на что не жаловался. Жил, погруженный в себя, она даже и не знала, что у него на сердце. Он никогда не обмолвился, что в ней любит и чего не любит, когда и как ему с ней хорошо, не выдал себя, не высказал, даже в самые интимные минуты ни разу не шепнул более откровенное слово. Ему, по-видимому, казалось, что жизнь с женой под одной крышей и в одной кровати достаточна уже сама по себе, и это полностью удовлетворяло его потребность в человеческой близости. Он боялся слов. Может быть, еще и потому, что она сама в такие минуты не желала сдерживаться и говорила о самых невозможных вещах? Его сбивал с толку этот контраст — ведь в повседневной жизни она была практичной, деловой, резкой и даже ехидной. Или он чувствовал, что она вышла за него замуж, потому что у нее не было другого выбора? Но ведь после свадьбы она старалась быть с ним нежной, разговорчивой и милой, сколько раз даже днем прижималась к нему и начинала ласкать… Да, но надолго ее не хватило. Она стала угрюмой. Муж молчит потому, казалось ей порой, что замышляет недоброе, хочет вызвать что-то недоброе и в ней, унизить ее… И часто ей хотелось отплатить ему тем же.

Сейчас она разбогатела, стала более свободной и независимой. Теперь она могла позволить себе гораздо больше и отдалась этому чувству с такой страстью, что испытывала потребность говорить об этом. Но с кем? А? Ее считали женщиной серьезной и она хотела, чтобы ее считали таковой и впредь, только уж очень рано она стала серьезной, уж очень давно, и иногда это тяготило ее, словно обуза. Часто ей приходило в голову, не надо ли ей изменить свой характер, ну хотя бы немножко. Она жаждала беззаботного смеха. Ей захотелось смеяться, смеяться, не думая ни о чем, радоваться, жить без забот и проблем. Вести нескончаемые разговоры о будущем дочери. Развлекаться ей хотелось тоже. И по утрам в постели обсуждать с мужем ночные сны. Говорить, говорить и, может, немножко пошалить… Это тоже.

Муж никогда не проявлял особого рвения, в постели и то она должна была быть стороной активной. Столько лет! Ее это злило, обижало и причиняло боль. Она отчаивалась, иногда у нее было чувство, что она только и делает что предлагает ему себя. Но что ей оставалось, если Бог, как она считала, подарил ей больше телесных желаний? Иногда она просто ненавидела мужа. Ей ни раз случалось слышать, как женщины смеются, игриво болтают о своих мужиках, а ей никогда не хотелось поговорить о муже, их отношения никогда не были такими, чтобы она могла вот так смеяться и рассказывать о них. Хотя в этом — тут она была совершенно убеждена — она посмелее любой из них. Она мечтала о плотской любви смело и откровенно. Здоровье у нее было отменное, недугов никаких, и коль скоро она считала это своей естественной потребностью, то ни робость, ни преграды, ее не смущали, разве что мешала гордость. Но и ту постепенно разъедали в ней неудовлетворенность и мысль о неизбежном увядании и потерянных годах.

На минуту она отключилась. Просто смотрела перед собой. Потом кончиком пальца коснулась носа. Ее залил жар. Она досадливо качнула головой, но через какое-то мгновение это чувство заступила дикая радость, ощущение человека, глотнувшего доброй водки, когда ему кажется, что он решительно и навсегда захлопнул за собой дверь серой и скучной жизни и вышел на шумную и полную буйного веселья карнавальную улицу, пеструю, бурлящую, раскованную.

Уже в первые недели после приезда в город она заметила, что приказчик исподтишка засматривается на нее. Потом она не раз наблюдала в кухонное окно за Волентом, как он в загоне бойни расправляется с волом, коровой или быком, и порой даже сознавалась себе, что смотрит на него не только как на ловкого, лихого мясника. Конечно, она сразу же с досадой отвергла это: исключено, чтобы он мог ее интересовать! Приказчик?! Помощник мужа?! Однако со временем она убедилась, что он заслуживает уважения. К тому же, решила она, его необходимо покрепче привязать к семье, чтобы он работал на них с еще большим рвением. Начала о нем заботиться, как о полноправном члене семьи, и тогда стала примечать, что, оставшись случайно с ней с глазу на глаз, он терялся, смотрел куда-то в бок, отворачивался, становился неразговорчивым. А она покупала ему все наравне с мужем. Волент принимал ее подарки с благодарностью, все надевал и носил. Ведь это были красивые и модные вещи. Вкус у нее был хороший, и, как вскоре заметила она, покупать для него ей было приятно. Она теперь знала, что если соберется в магазин, то ищет на полках в первую очередь такие вещи, которые подойдут широкоплечему Воленту. Она уже представляла себе, как та или иная рубашка будет на нем выглядеть. Рубашку для мужа выбирала после.