Помощница капитана. Книга вторая (СИ)

Если вглядеться в даль, туда, где меж высоких каменных стен город разделял канал, можно было увидеть густой лес мачт с переплетёнными снастями. Бушприты лайб прямо лежали на гранитной облицовке набережных, заполненных привезенным грузом. Ничего из привезенного не залёживалось — его закупали и везли прочь, лишь бы повыгоднее сбыть.

Вокруг лайб и барж крутились на утлых лодках или таскались по набережной недобрые люди различных мастей: «пираты», скободёры и пикальщики.

Пираты хватали все, за чем не уследил хозяин, или выуживали со дна специальными щипцами то, что упало с судов и утонуло.

Пикальщики бродили вдоль набережной с багром и вытягивали на берег дрова и доски из реки. Это был способ заготовки дров.

Развлекались пикалением и богатые юнцы — но они не брали себе улов, а отдавали его другим.

Скободёры же выдирали из барж скобы, петли, барочные гвозди.

Город с чёрного хода был уныл и сер. Яркое приморское солнце не могло прогреть его костей, а ледяной ветер, дувший с воды, заставлял Ксению ёжиться и кутаться в плед. Здесь, в Шлиссельбурге, не было ничего для неё.

И всё же день за днём она выходила к окну и смотрела, что делают эти люди, чуждые и непонятные — потому что больше не хотела ничего.

Иногда она вспоминала город, в котором родилась и в котором сейчас остались её родители, и думала о том, как он отличался от того, что происходило здесь. Там жители, казалось, вообще не знали, что такое мода. Одежда их и этикет диктовались привычками, максимальным удобством и собственными вкусами. Все знали всех. Наиболее забывшихся приглашал к себе и отечески наставлял генерал-губернатор — сам. В Троицке ненавидели формальности, но одновременно почитали власть и положение в обществе — от генерал-губернаторской власти до власти родителей, от власти господина над прислугой до власти хозяина над мастеровыми.

По праздникам там устраивали ярмарки, где продавали ситники и калачи. А на одной из главных площадей находились не храм и не дворец, а пожарная каланча. Когда-то на её площадке с утра до ночи стоял дозорный, просматривая округу на случай пожара, а из дверей казармы выбегали рядовые, чтобы отдать честь едущему мимо командиру. Дежурному офицеру сам генерал-губернатор каждый день присылал обед и всегда заботился, чтобы в корзину не забыли положить полбутылки хорошей мадеры. А они с Серёжей то и дело за обедом таскали у него пирожки — наверняка офицер об этом знал, но молчал и всё так же продолжал угощать их чаем с вареньем из земляники.

В летнюю пору беленые известью усадьбы Троицка утопали в шумящей листве, в ароматах цветущих черёмухи и сирени. Улочки извивались как попало без какого бы то ни было градостроительного плана среди сбившихся в кучу строений абсолютно различного стиля, спрятавшихся в тенистых разросшихся садах. Радующие взор наклоны холмов, не выровненные человеком, создавали в центре города фрагменты пейзажей, увенчанных церквушками разных форм и раскрасок.

В заполненных водой канавах, что расположились всюду вокруг города, росла осока. Прыгали лягушки, и вопили по темной добе сами не понявшие, как попали сюда по пьяни, провалившиеся в болото загулявшие мужики. На превратившихся в зеленые холмы склонах старых насыпных валов жители Троицка отдыхали, разложив на земле принесённую в корзинах еду и расположившись на больших покрывалах всей семьей, а в полуразрушенных башнях по ночам скрывались тёмные личности.

Большая часть валов, окружавших Троицк, поросла сорняками и бузиной, по верху же окружного вала тянулась тропинка, а кое-где валы были уже разрушены наполовину путниками и окрестными жителями, что таскали из них грунт для хозяйских нужд.

В речках летом купались, удили рыбу и ставили садки на раков. Одна только из них была кое-как выровнена и облицована булыжником — поверху лежали мостики, низкие и деревянные, и только один был сделан из камня. Три арки поддерживали его, а чтобы подняться наверх, нужно было преодолеть лестницу из пятнадцати ступеней — Ксения знала каждую из них наизусть.

На этих ступенях располагались бродяги и лоточницы с пирожками с требухой, разваренной картошкой, крыжовником и леденцами из жженого сахара, сбитнем и черносмородиновым квасом — любимыми лакомствами Ксении.

Город был залит зеленью, и богатые дома, присутственные места, монастыри и церкви стояли вперемешку с огородами и рощами.

Дома эти строились в основном из бревен, часто с завалинками — точно в деревне. Мостовые — бревенчатые или из фашинника, лишь несколько главных покрывал булыжник. Улицы поворачивали то туда, то сюда, сужались и снова внезапно расширялись, и часто заканчивались тупиками. Посреди мостовых спокойно располагались колодцы с высокими журавлями, куда бегали за водой девицы с коромыслом.

Дорога, идущая к центру города, являлась широкой колеей, что шла между двух валов — и с обеих сторон росли березы.

Верстах в пяти от городских ворот красно-белые столбы сменялись вырезанными из камня пирамидками, а в воздухе становился ясно слышен запах приближающегося города — даже воспоминание о нём заставляло Ксению скучать по Троицку.