Помощница лорда-архивариуса

После обеда с коротким визитом наведалась баронесса Мередит, прошелестела по коридору в великолепнейшем манто из белоснежного меха. Над рыжеватыми волосами короной парила россыпь изумрудов. Бес-лакея при аристократке не было; вместо него за хрупкими плечами трепетала пара воздушных крыльев, которую ювелир при помощи магии сотворил из тонких золотых нитей.

Баронесса прошла мимо, не удостоив меня взглядом, обдала шлейфом духов, в котором мне померещился сладковатый запах гнили. Я с презрением посмотрела на прекрасную стройную спину и мысленно пожелала госпоже Мередит в один прекрасный день разделить участь загубленного ее руками полигера.

Башню хозяин не покидал, меня к себе не звал. Два дня я просидела в библиотеке, рассеянно листала книги, читала газеты и прислушивалась в надежде услышать скрип потайной двери на галерее и знакомые шаги на лестнице. Разговора с господином Дрейкорном о том, что произошло в подземельях Адитума, я одновременно страшилась и ждала с нетерпением.

Я надеялась узнать у господина Дрейкорна, что за сущность заставила меня пролить кровь для демонов. Хозяин имел странную причуду — нелюбовь к зеркалам и дыму. Уж не оттого ли, что к нему тоже являлся призрачный собеседник и заставлял выполнять жутковатые просьбы?

Но навестить меня хозяин не желал, говорить со мной ему было недосуг.

Из газет я узнала, что наша вылазка не прошла незамеченной. В «Имперском Геральде» писали о «возмутительном вторжении в императорские усыпальницы, вероятно, с целью ограбления или осквернения» и сокрушались, что «лучшие инвестигаторы мастерских Кордо Крипса потерпели неудачу в поиске злоумышленников».

Особняк «Дом-у-Древа» словно вымер: управляющий пропадал где-то с утра до ночи (его я, впрочем, видеть не стремилась), слуги затаились, Пикерн был занят и неприветлив. Мне оставалось общество кухарки Сидонии, небольшой любительницы поболтать, и счастливо избежавшего гибели Фаро. Сейчас он жил у меня в комнате, в большой ивовой корзине, бормотал и смеялся ночами, не давая выспаться.

На третий день я совсем упала духом. Чтобы отвлечься, решила навестить свое тайное убежище в закрытом восточном крыле, где во время исследования дома обнаружила небольшую галерею. Запыленные картины вкривь и вкось висели на облупленных стенах, ворохом валялись на полу.

Мне нравилось стирать с них пыль и расставлять вдоль стен, а потом садиться и разглядывать, открывая в сюжетах на выцветших полотнах неожиданные детали.

Для работы в галерее я переоделась в новую одежду. Дворецкий отказался забирать брюки, рубашку и куртку сына — «Зная господина Дрейкорна, я полагаю, госпожа Камилла, вам еще не раз понадобятся удобные походные вещи».

Я перешила пуговицы, расставила швы и сочла, что теперь выгляжу в мужском наряде почти прилично. В таком виде я и направилась в галерею восточного крыла, прихватив корзину с Фаро.

В этот раз возня с картинами не успокоила и не избавила от сосущего чувства тоски. Ужасно захотелось увидеть отца, подруг, которые остались в Олхейме, поговорить с кем-нибудь, готовым выслушать, посочувствовать и утешить. Все валилось из рук, я вздыхала так глубоко, что альфин, который сидел в корзине и возился с щепками, принялся жалобно бормотать и поскуливать.

Но, как оказалось, именно в этот вечер я понадобилась всем и сразу.

Дверь отворилась без стука, в зале появился Кассиус, протянул жизнерадостно:

— Приветствую! Еле тебя нашел. Что за радость торчать в пыльных комнатах заброшенного крыла!

Бодрым шагом прошел к столику в углу галереи, по-хозяйски расположился на коченогом стуле, вытащил из внутреннего кармана щегольского сюртука бутылку с янтарным джином, из заднего кармана брюк — стакан, плеснул в него на два пальца, залпом выпил. Затем достал сигару, откусил кончик и задымил.

Онемев от подобной бесцеремонности, я фыркнула и вернулась к своему занятию — очистке картины от слоя жирной пыли.

— Все еще дуешься?

Я медленно повернулась и холодно произнесла:

— Вы подняли на меня руку, господин Ортего. Это сложно забыть и простить.

— Ну, мне от тебя досталось не меньше. Тяжелый у тебя кулачок, однако!

Встал, приблизился, перекинул сигару в угол красиво вылепленного рта, прищурился от дыма, протянул холеную руку для пожатия:

— Мир?

Нехотя кивнула, быстро коснулась его ладони и отвернулась.

— Пойми, Камилла, я всегда и везде буду в первую очередь действовать в интересах Джаспера. Он столько для меня сделал, что жизни не хватит расплатиться.

Слова Кассиуса заинтересовали:

— Вы очень ему преданы, не так ли?