Помощница палача

Начиная от левого северного угла нашего прямоугольника вдоль почти всей северной стены располагалось шесть больших бараков, разделенных на секции по отрядам. После прохода, где на меня напали, начиналось здание библиотеки, в котором был отделен небольшой концертный зал, где ставили спектакли и выступали самодеятельные коллективы. Это здание, в свою очередь, примыкало к столовой. А столовая почти упиралась в правый северный угол, рядом со смотровой башней. Именно со стороны башни был вход в лавку. Лавка занимала небольшой угол в здании столовой. И торговали в ней необходимым минимумом продуктов, разными бытовыми мелочами и средствами гигиены. Я там появлялась лишь раз, когда якобы отравилась парами лака. Но пока покупала молоко, успела все хорошенько рассмотреть.

В левом южном углу лагеря, рядом с вышкой, располагались здания лагерного склада, прачечной и нескольких кладовых. Неподалеку была небольшая спортивная площадка с баскетбольными кольцами и турниками. Рядом стоял сарайчик курилки, который, в свою очередь, примыкал к производственному цеху. Это было, пожалуй, самое большое здание в лагере. Оно было прямоугольной формы, с высокими стенами и обилием окон под самой крышей. Стекла в них были мутными, грязными и кое-где треснутыми, что обеспечивало сильные сквозняки и постоянный холод практически в любое время года. Это здание, в свою очередь, разделялось на большой пошивочный цех, сувенирную и столярную мастерские, а также склад материалов и готовой продукции. У производственного цеха было два выхода. Тот, через который ходили заключенные, и большие ворота рядом с погрузочной платформой. К ней подъезжали машины для загрузки товарами, производящимися в лагере. Там же выгружались материалы для работы.

Дальше шло административное здание, тоже прямоугольное, но гораздо более скромных размеров. Напротив него располагался охраняемый КПП. Контрольно-пропускной пункт – единственный проезд, через который можно было попасть на зону или покинуть ее. Сюда заезжали машины с заключенными, грузовики с продуктами или сырьем для работы. Отсюда после тщательного досмотра выезжали машины с готовой продукцией. Здесь дежурило несколько охранников одновременно, и они полагали, что мимо них мышь не проскочит. Впрочем, судя по моим наблюдениям, они действительно не теряли бдительности почти никогда.

И вот между КПП и правым южным углом, прямо возле южной башни, находился крошечный участок стены, чуть больше метра, где не было датчиков движения. Там, правда, как и везде, крепилась колючая проволока наверху. А вот датчики или камеры, очевидно, из экономии, не стали устанавливать. Скорее всего, решили, что участок стены не просто маленький, а крошечный. Кроме того, только ненормальный попытался бы перелезть стену в непосредственной близости от двух охраняемых точек наблюдения: КПП и вышки. Ведь всем ясно и само собой разумеется, что там круглосуточно есть сотрудники, вооруженная охрана, если быть точной.

Это и была общая планировка лагеря. Разве что я не уточнила, что летом перед административным зданием была устроена небольшая зона отдыха. Разбита широкая клумба, на которую высаживались различные цветы, в основном тюльпаны весной и розы летом, а ближе к осени астры и бархатцы. Стояли лавочки для отдыха, а вместо ограждения росли невысокие, аккуратно подстриженные кусты. За клумбами, как и за остальной территорией, ухаживали заключенные. И в виде бонуса им разрешалось прогуливаться здесь в короткие свободные часы. Разумеется, сейчас зона отдыха пустовала. Ранней весной там было слишком прохладно, сыро и неуютно.

Еще стоит уточнить, что часть административного здания была отведена под медпункт. Там же находился крошечный изолятор для больных. Насколько я успела понять, в медпункте просто оказывали первую помощь или лечили затяжные болезни амбулаторно. А внутри держали лишь тех пациентов, состояние которых можно охарактеризовать как состояние средней тяжести. Если же кто-то из заключенных нуждался в интенсивной терапии, женщин конвоировали в одну из областных больниц Тарасова и держали там в отдельной палате под круглосуточным конвоем. Впрочем, это случалось крайне редко, потому как само по себе считалось происшествием. А начальник лагеря происшествия не любил.