Помощница палача

– Ты что, чемоданы паковать планируешь? – весело хмыкнула я. А потом добавила, но уже серьезным тоном: – Уходить будем налегке. Надень лишь кулон, что принадлежал родне матери, и если есть деньги, тоже держи их при себе. А так – что тебе еще нужно собирать? Если есть гражданские брюки, майка и свитер или теплая куртка без нашивок, тоже наденешь, но буквально в последний момент. Если нет, побежишь прямо так, потом что-нибудь придумаем. Уходим, кстати, мы сегодня вечером.

– Что?! Как сегодня?! У нас же ничего не готово!

– Ошибаешься, готово практически все. А если нет, времени до вечера вагон и целая телега.

Повисла недолгая пауза, во время которой Алина переваривала информацию.

– Но если все произойдет сегодня, почему мы здесь разной ерундой занимаемся?

– А чего ты хотела? Стоять на низком старте у барака и привлекать таким образом всеобщее внимание?

– Нет, конечно. Но к чему эти сердечки шить и блестящие картинки оформлять?

– Они нам нужны, значит, это вовсе не бесполезное занятие, а подготовка к побегу.

– Не понимаю, зачем вся эта мишура и бантики?

– Чтобы посеять раздор в рядах противника. Впрочем, сейчас объясню подробно. Но для начала скажи, места в зале ведь закреплены за разными отрядами?

– Да, они условно разделены на сектора, будто лучи.

– Понятно. А как все рассаживаются? По какому принципу?

– Сначала старшая по отряду, потом рядом старшие по баракам, а также их ближайшие помощницы садятся рядом, по бокам и выше. А дальше все остальные, как места займут. Тут иерархии особой нет.

– Понятно. То есть кто где из обычных заключенных сядет, мы заранее знать не можем?

– Нет, конечно. Кто раньше пришел, тот сел удачнее. Остальные рассаживаются, где места свободные остались.

– Досадно, но ладно. Всего лишь нужно слегка подкорректировать план, – заявила я и красным маркером написала каллиграфическим почерком на открытке: «Тебе, единственной!» А на следующей вывела крупными буквами: «Самой очаровательной!»; «Ты сияешь, словно солнышко!»; «Жизнь без тебя не имеет смысла!» Я старалась, чтобы каждая из фраз была абсолютно нейтральной. То есть чтобы ее могла принять на свой счет любая женщина. Также я приложила некоторые усилия, чтобы почерк выглядел по-разному, как будто писали насколько человек. Потом вырезала из подарочной обертки сердечки, прикрепила их к готовым мягким игрушкам. Там помещалось только слово: «Люблю», и я старательно вывела его на каждом.

– К чему это все? – Уже некоторое время Алина растерянно наблюдала за моими действиями. А потом съязвила: – Готовишь прощальные подарки, что ли?

– Можно сказать и так. Но в конечном итоге это будет один общий подарочек.

– Ага. А мишура, маркер красного цвета и плюшевые игрушки тебе просто необходимы?

– Да! Насколько я успела заметить, здесь, в женской колонии, очень уважают символизм красного цвета. Считают его признаком влюбленности или готовности к любовному соитию. А также все вокруг обожают патетичные высказывания.

– Согласна с тобой. Но каково практическое применение этих бессмысленных вещиц?

– Тебе что, никогда не дарили ничего подобного?

– Нет, никогда.

– А если бы подарили, что бы ты подумала?

– Что мужик малахольный какой-то!

– Да? Интересно, – медленно протянула я, но, впрочем, тут же добавила: – Ты не совсем верно поняла мой вопрос. Если бы тебе здесь, в женской колонии, подарили подобную вещичку? Вот представь: пришла ты смотреть концерт, села на стул, а там бархатное сердечко, кошачья мордочка или нарядная открыточка. А в ней лаконичные красивые слова, что воспевают твою красоту или говорят о нежных чувствах.

– Я бы подумала, что кто-то ошибся стулом.

– Ага. А девяносто девять процентов вменяемых женщин решит, что это прислал воздыхатель. Сначала подумает, что это действующий поклонник. Потом, возможно, решит, что тайный. Но у действующего обязательно спросит, от него ли презент, или даже успеет высказать восхищение сюрпризом и восторг.

– Говоря это, ты, конечно, местные лесбийские игры имеешь в виду. А восторг, в свою очередь, вызовет массу вопросов у партнерши девушки. Это ясно, а нам с того что?

Алина меня упорно не понимала. И я, набравшись терпения, принялась пояснять:

– Если ты заметила, здесь имеются сформировавшиеся пары. В нашем бараке они на ночь простынями завешиваются. Создают уют и комфортные условия.

– Конечно, я видела. Хотя обычно стараюсь не обращать внимания.

– Это все стараются. Но все же. У нас есть Мила и Наташка, Марина и Светка, Лариса с Олей, которая себя Олегом называет. Есть еще парочки, и немало. Например, слышала, что к Верунчику из соседнего отряда недавно вернулась ее половинка?

– Та кретинка, что сама себе новый срок подписала? – хмыкнула Алина.