Понаехали

– Помолчи! Шо трапылось, малахольная?

– Я, кажется, понесла…

– Ты? Ты ж спринцуешься, и этими своими мужскими колпачками пользуешься! И сколько уже?

– Ой, я не знаю! И от кого – тоже не знаю! Ой боже, одни убытки! – Нюся зарыдала.

Подруги напряженно молчали. Фира разглаживала ладошкой скатерть.

– Может, к мадам Гордеевой? Она что-то присоветует? Давно задержка?

– Какая Гордеева? – вступила Ривка. – Нюся, это что, первый раз?

Нюся шмыгнула носом:

– Второй. Первый раз по малолетке было. Скинула. Думала, больше не будет никогда. Да и не было.

– Оставляй, – вздохнула Ривка. – Головой подумай: кто за тобой в старости смотреть будет? Оставляй, раз дите пришло.

– Куда? – разрыдалась Нюся. – А где работа? Как я работать буду? А лет мне сколько?

Фира оживилась:

– А действительно, сколько тебе?

Нюсины пышные формы прибавляли ей пикантности вместе с ее же годами. По той же причине лицо ее было по-младенчески круглым, без единой морщинки. С одинаковой вероятностью ей могли бы дать от двадцати семи до сорока пяти. Правда оказалась посредине.

– Я уже старуха практически – тридцать семь!

– Азохенвэй, старуха, – рассмеялась Фира. – А что, тогда мадам Полонской уже ходить на Второе кладбище и начинать к земле привыкать? Не реви! Другую комнату снимешь, нам дите отдавать будешь. Бог управит, – и она обняла ее. – Да шо нам тут с этой дивизией – одним меньше, одним больше – прокормим, – улыбнулась.

– А я как же? – Нюся размазывала черные потеки по щекам.

– И тебя прокормим, не впадай в ажитацию, Голомбиевская, – тут улыбнулась и Ривка. – Фира, ну что, выпьем за эту юную маман?

Нюся проявила невиданную коммерческую смекалку – она по очереди намекнула всем постоянным клиентам на возможное отцовство. Отступные складывала на «декретный отпуск».

Ближе к финалу, как всякая беременная, она не выдержала и потребовала от подруг развлечений. Ехать на Куяльницкий лиман мазаться грязями наотрез отказалась:

– Шоб меня растрясло на той подводе или укачало у трамвае? И шо, надо переться на край губернии, чтобы вымазаться в болото? Так я это могу у ставка изобразить!

Мадам Полонская, как всегда в засаде у двери, дождалась своего звездного часа:

– Нюся, зачем до ставка? Если засунуть мокрую тряпку тебе под шкаф, можно собрать грязи на два купания!

– Замолчите свой рот! – огрызнулась Ривка. – И шо вы раскидали свой язык, руки и ноги на том стуле! Надо уже мыть, а не проветривать! Идите в баню, Полонская! Полгода прошло с прошлого разу.

Нюся всхлипнула и сказала:

– Хочется красоты. Душевности хочется.

– В кондитерскую? – предложила Ривка.

– Нет, забыться я хочу!

– Не переживай, скоро забудешь, как тебя зовут! – хихикнула Фира.

– Ой, а пойдемте в иллюзион!

Одесские иллюзионы – первые кинотеатры – заполнили город от шикарного «Большого Ришельевского театра» и электрического театра «Аполло» напротив Горсада до «Шантеклера» на Малой Арнаутской и «Слона» на Мясоедовской. Привозные французские фильмы пользовались невероятным спросом, несмотря на то что часто афиши и названия были длиннее самой киноленты. Комедии не расшифровывали – причина смеха была в самом названии, а вот исторические, драматические и батальные фильмы выходили с либретто на афишах и приписками владельцев кинотеатров для пущей экспрессии: «Спешите видеть за наших афиш! «Арена мести», сильно захватывающая драма «Русской Золотой серии Нордикс», передающий яркими красками страдания отца, мстящего убийце своей дочери. В картине участвуют лучшие артистические силы и 20 пар борцов во главе с Вахтуровым. Крупной затратой и большим трудом мы приобрели эту ленту в исключительно монопольное право на наш район».

– Я не хочу в «Слон»! – капризничала Нюся. – Я хочу в самый богатый иллюзион в центре!

– Беременным нельзя отказывать, а то мыши все сгрызут, – шепнула Фира Ривке.

– Вот холера, – проворчала та, – нет шоб пройтись на угол. Надо извозчика брать.

– О, давайте в «Шантеклер»! Будет любовная драма «Она его убила» в тысячу метров, смотрится с ужасом и аккомпанементом пианино»! А? – предложила Фира.

– Я б этого паршивца, который мине дитя заделал, тоже убила б, – задумчиво сказала Нюся.

Сема, вышедший покурить на солнышко, навострил уши и резонно заметил:

– Мадам, нашо вам тот «Шантеклер»? В «Аполло» дают новую фильму «Мирографа» «После занятий»! Будете иметь наилучшее удовольствие! И еще концерт вначале.

– У «Шантеклере» на восемь копеек дешевле, – робко напомнила Ривка.

– Та сдалась вам та конюшня! – вскипел Сема.

– А то шо – комедия про занятия?

– Любовная! Заверяю вас – там лучше!

Дамы проходились по залу «Аполло» – перед фильмой для развлечения публики гремел струнный октет Ярчука-Кучеренко.

– Мальчик так душевно играет, – гормональный ураган продолжал трепать Нюсю. Она шмыгнула носом и прикусила платочек. – Он тот гитарист, какой талант!

– Тю, – присмотрелась к юному дарованию Ривка. – Это ж Лёдька Вайсбейн – оторви и выбрось! Его из коммерческого училища Файга выгнали!