ПОНЕДЕЛЬНИК

почему-то грустно предполагает Адель. – Каждый отрезок – движение от желания к

желанию, но все они расположены под определенным, незначительным углом – я не знаю,

чем вызваны эти отклонения. Может быть, это направления, в которых Сысой искал

желаемое? Но как он их вычислил? Неприятно то, что, как бы отрезки не отклонялись, в

определенный момент они неминуемо соединяются, и образуют замкнутую, бесформенную

фигуру. Жуткое зрелище, не правда ли?

Ты равнодушно пожимаешь плечами. На твой взгляд, подобные бесплотные открытия

обычно делают люди, у которых слишком много денег и свободного времени. Будь у тебя

много денег, и не такая химера закралась бы в голову.

- Все это не похоже на Сысоя, - шепчет Адель. – Я начинаю беспокоиться.

- Вы же сами сказали, что он был несдержан в своих желаниях и фантазиях, - отвечаешь

ты. – Это письмо – только очередная фантазия.

Адель молчит. Ты замечаешь, что она неестественно бледна. Любовница Сысоя смотрит

на тебя полными слез глазами и тихо, испуганно переспрашивает:

- Был?

- Что был? – уточняешь ты.

- Вы сказали, что он был несдержан?

- Это вы сказали, - настаиваешь ты.

- Боже мой, - стонет Адель – она зачем-то жмурится и кривит рот. – Что случилось?

Машина? Поскользнулся? Сосулька упала?

- О чем вы?

- Да не играйте же вы в молчанку! – нервно восклицает девушка. – Ответьте мне,

наконец, где Сысой? Он жив?

Адель смотрит на тебя с надеждой и страхом – возможности отпираться больше нет.

Украденный ключ лежит в твоих испачканных джинсах.

- Он мертв, - неохотно выдавливаешь ты, но следом за этим тебя посещает неожиданная

мысль – что, если тот человек из троллейбусного парка не Сысой, а кто-то неизвестный,

укравший у Сысоя его деньги и ключ? В таком случае, Сысой жив, а убит человек, у

которого ты затем крадешь деньги и ключ, которые он отобрал или украл у Сысоя, либо по

договоренности получил из его рук. Может быть, даже Сысой хотел, чтобы его приняли за

мертвеца из троллейбусного парка, и тогда это значит, что он сам убийца, хотя и живой.

- Может быть, он мертв, а, может быть, и нет, - твое уточнение звучит чересчур игриво.

- Как это «может быть»? Он либо мертв, либо жив… Вы имеете в виду, Сысой при

смерти?

Адель борется сама с собой. Она женщина и очень хочет расплакаться (ее глаза уже

блестят), но при этом не знает, уместно ли это, потому что ты никак не дашь однозначного

ответа. В конце концов, девушка решает убить двух зайцев разом – ведь, как известно,

плакать можно и от счастья и от горя. Тут не ошибешься. И Адель плачет.

- Это вы его убили? – спрашивает она, всхлипывая.

- Нет! – восклицаешь раздосадовано.

- А меня вы убьете? – не унимается Адель.

- Да нет же!

55

Ты берешь растерянную, расстроенную девушку за плечи и усаживаешь ее на кровать.

Садишься рядом и коротко, с трудом подбирая слова, рискуя, наверное, очень многим,

рассказываешь ей все, что тебе известно о смерти Сысоя. Краснея, объясняешь, как к тебе

попал ключ. И неумело успокаиваешь Адель, выдвигая свою полуфантастическую версию

двойной кражи.

- Вы работаете на разведку? – интересуется любовница Сысоя, когда ты умолкаешь.

- Почему?

- Вы так часто употребляете выражение «это сложно объяснить».

- Но это, действительно, сложно объяснить…

- Знаете, я все еще не осуждаю вас за желание извлечь выгоду из смерти Сысоя., -

тыльной стороной ладони Адель вытирает слезы с лица и слабо, затравленно тебе улыбается.

– Если бы я осудила вас – это было бы так неискренне. Ведь, не выкради вы ключ, я бы тоже

погибла, - девушка нервно мнет пальцы на руках и долго молчит, затем добавляет, – и,

получается, что плата за мое спасение – это смерть Сысоя. Я права?

Ты не можешь поручиться за логическую безупречность этого вывода и отвечаешь

просто:

- Не знаю.

- Вы не обидитесь, если я попрошу вас уйти? – ласково спрашивает Адель. – Мне

необходимо побыть в одиночестве. И у меня страшно кружится голова.

- Да, конечно.

- Не бойтесь, я не расскажу о вас в милиции. Мы ведь теперь друзья. Я просто сообщу о

том, что Сысой без вести пропал двое суток назад, и что неизвестный назначил ему встречу

поблизости от троллейбусного парка. Так мы скроем ваше существование. А милиция

прочешет тот район и обязательно найдет… труп, - Адель выдавливает кривую полуулыбку.

– Возможно, это и не он. Как вам кажется, размышления Сысоя о желаниях похожи на

предсмертную записку? Может быть, он свел счеты с жизнью?

- Нет, - отвечаешь ты, – в письме об этом не говорится.

- Я тоже так думаю. Если они найдут Сысоя – скорее всего, это убийство. Но ни слова

больше. Я не хочу втягивать вас в эту историю.

Адель провожает тебя к двери. В прихожей она заставляет тебя переодеться в шведский

пуховик Сысоя, утверждая, что твое пальто слишком тонкое для зимы, – девушка по-

матерински настойчива, и ты в конце концов соглашаешься. Она также вручает тебе шапку-