Попаданец - лучшее

Сначала предполагалось, что для военных целей будет переделан дирижабль «Русь», но Кропоткин смог настоять на постройке, а точнее достройке уже заложенного корпуса, несмотря на то, что там кроме плиты с закладной табличкой ничего не было.

Зато это дало возможность Горыне и Кропоткину развернуться во всю ширь, спроектировав действительно военный корабль.

Аэростат сделали с большим удлинением, а гондолу, максимально обтекаемую, но с выдвижными пулеметными турелями и двумя пушечными гнездами. В носу и в корме гондолы. Заодно сделали спаренный пулемет для штурмана-наблюдателя, располагавшегося в башенке на самом верху аэростата.

Сделали даже кислородные посты, для подъема на высоты выше четырех километров. Правда, баллонов хватало всего на пару часов, но и это уже было очень важным для боевых действий. Сделали также подъемное оборудование и для десантников, и для грузов, причем все с электрическим приводом и вполне приличным управлением на релейных автоматах.

Вершиной же всех технических изысков стали винты на поворотных узлах, позволявшие очень гибко управлять воздушным кораблем и даже сажать его на площадку без всякой обслуги. При этом тепло от двигателей подавалось в специальные воздушные мешки внутри аэростата, что позволило сильно поднять грузоподъемность. Крейсерская скорость дирижабля была около восьмидесяти верст в час, а максимальная – сто тридцать, что позволяло с оптимизмом смотреть на возможные встречи с вражескими летательными аппаратами.

В целом Горыня был доволен проделанной работой и пребывал в хорошем настроении. И лишь ситуация с Анной где-то в глубине души слегка грызла своей неопределенностью и двусмысленностью.

Нет, он не позволял себе ничего такого, что могло быть расценено как ухаживание или какие-либо намеки, но каждый раз, когда он пересекался с великой княжной на светских мероприятиях, Горыня испытывал чувство неловкости и затаенную тоску, словно что-то сделал не так.

Сама княжна, после объявления Горыни начальником экспедиции, ходила чернее ночи, но это никак не повлияло на его планы предъявить островитянам пару счетов к оплате. Тем более что Южная армия Багратиона еще ранней весной взяла Карс и успешно продвигалась к Стамбулу, круша все турецкие части, а коалиция европейских стран выслала России ультиматум и чуть позже объявила войну. Теперь на вполне законных основаниях можно было стереть Лондон с лица земли, как и ряд других европейских столиц.

К планировке внутренностей гондолы Кропоткин подошел вдумчиво, и поскольку экипаж предполагался небольшим, а боевая нагрузка увеличенной, то в распоряжении Горыни было целых три комнаты, с душем, удобным кабинетом, спальней и собственной комнатой для совещаний, имеющей широкие панорамные окна. Кроме того, у команды была кают-компания и даже небольшая спортивная комната.

Всего на корабле располагались двадцать человек команды и тридцать бойцов. Хотя помещений хватило бы и для полутора сотен человек, основной груз был топливо. Дирижаблю предстояло пройти около семи тысяч километров, сделав большой крюк над Северной Европой и Северной Атлантикой, выйти над Лондоном, а после уходить по кратчайшему маршруту над Центральной Европой на Москву.

На всякий случай были организованы две площадки дозаправки: в Архангельске и на обратном пути в Смоленске. Топливо туда уже завезли, как и команды техников, и расчистили посадочные площадки.

Несмотря на относительно низкую скорость – дирижабль в крейсерском режиме шел всего восемьдесят километров в час, дорога до Архангельска заняла всего десять часов с учетом маневров в пути и задержек от встречного ветра.

Пополнив баки топливом, «Сокол» неторопливо оторвался от земли и взял курс на Северную Атлантику.

Поскольку кабина была пусть и не герметичной, но с отоплением, шли на высоте четырех километров, почти скрывшись в пелене облаков, накрывших север Европы. Через двое суток совершили поворот в сторону Британии и еще через сутки уже видели туманную глыбу острова в мощную оптику центрального поста.

На финишную прямую к Лондону вышли над заливом Те-Уош и, прибавив скорость до максимальной, двинулись к столице.

– А ведь нас тут ждали. – Капитан первого ранга Истомин внимательно рассматривал стайку дирижаблей внизу, в стереотрубу. – Смотрите, как засуетились.

– Похоже на то, Владимир Иванович. – Горыня опустил вниз объективы морского бинокля. – Похоже на то. Не пора ли объявлять боевую тревогу?

– Так давно уже идем по боевому расписанию, Горыня Григорьевич, – не отрываясь от окуляров, произнес Истомин. – И ведунов наших подняли. Саватей Егорыч сейчас на оружейной палубе, а Никандр вместе с наблюдателем наверху.

– Это правильно. – Горыня кивнул. – Сейчас сверху никто не подберется, но скоро снижаться будем…

– И я о том же. – Капитан оторвался от стереотрубы, чуть наклонился к переговорной трубе. – Машина, самый полный. Рулевой, винты пять градусов выше, лево десять.

– Все, Владимир Иванович. – Горыня отложил бинокль. – Я на боевую палубу, там и видно больше, и если что, помогу стрелкам.