«Попаданец» Сталин. Вождь танкистов из будущего

Ночью немцы пытались бомбить аэродром и город. Их засекли посты ВНОС и вовремя позвонили в полк. На перехват взлетели самые подготовленные летчики полка — Козлов и Пятин. Самолет Пятина отправился к городу, а Козлов остался патрулировать над аэродромом. Сделав круг, он на фоне звезд заметил более темную точку. Похоже, немцы не ожидали никакого противодействия, и бомбер заходил на боевой курс на небольшой скорости.

Зайдя в атаку на встречно-пересекающемся курсе, Николай где-то метров с двухсот открыл огонь по силуэту бомбардировщика. Немец атаку прозевал, но, кажется, заметил вспышки и в последний момент попытался уклониться. Поздно, первые снаряды уже рванули на его фюзеляже. Николай еле успел прикрыть глаза, когда в небе полыхнуло. Похоже, рванула часть бомб. Немец еще падал, а Козлов уже отвернул и стал заходить на посадочный круг. Посадка у Николая, давно не летавшего ночью, получилась довольно жесткой, а вернувшийся с победой Пятин сел, как днем, без единого замечания. Два немецких экипажа, подготовленных к ночным полетам, и два бомбардировщика «Хейнкель» так и не вернулись на аэродром. В донесениях кампфгруппы они числились пропавшими без вести.

С утра дежурила вторая эскадрилья, но Николай с Вячеславом все равно сидели в палатке нашей эскадрильи и разрабатывали план, как подловить на нашем «ишачке» немецкий «мессер». Конечно, имея превосходство в скорости и скороподъемности, воевать легко. Попробовали бы фашисты на «Хейнкелях— пятьдесят девять» против, допустим, наших Яков сражаться. Вот поэтому они поляков и французов разделали, как маленьких. Но с поликарповскими «ястребками» все не так просто. «Ишачки» самолеты пусть и устаревшие, но получше польских, а кроме того маневренные, очень юркие и маленькие. Попробуй попади в такую мишень. Если же учесть, что в сто шестьдесят втором полку все самолеты типа двадцать восемь, с пушками, то и вооружение у них с «месссерами» сравнимо. Но вот скорость, скорость… Не получается навязать бой, значит, надо заманивать противника на «живца». Как это сделать, сейчас обдумывали Николай с Вячеславом.

— А если…

— Нет, лучше так…

— А успеем?

Вот примерно в таком ключе и шло обсуждение нарисованных в большой тетради схем, в которой Вячеслав время от времени пишет свои короткие вирши. Стихи, как считало большинство летчиков, хотя до Пушкина ему, конечно, далеко.

— Слушай. А если так? — набросал на страничке очередную схему Козлов. — Вроде бы я ранен и отстаю от звена. Вы, не имея со мной связи, набираете высоту и уходите вперед. Но так, чтобы вернуться в любой момент. Немцы точно клюнут на одиночную машину. Вот, — показывает он схему Коротину, — они атакуют, я делаю боевой разворот и одновременно передаю по рации «шешнадцать». Я атакую атакующих меня, а вы втроем прикрываете и при необходимости бьете их прикрытие.

— Можно попробовать. Мне не нравится, что я буду вынужден бросить тебя одного. Слишком опасно.

— Двоих они вряд ли атакуют. Да и не так это опасно, как тебе кажется. Я всегда успею сманеврировать к земле. А уж у земли они меня точно не возьмут.

— Ну, не знаю. По-моему, надо с комэском согласовать.

— Это конечно, согласуем. Но попробовать стоит. Ну?

— Ладно, уговорил, в следующий раз попробуем. Если комэска разрешит.