Попаданка в академии драконов 3

Я глубоко вдыхаю. На выдохе представляю, что растворяюсь в этом кабинете, в его застоявшемся воздухе, старости дерева, шёпоте страниц ожидающих чтения книг, коже мебели, нежно скрипящей памятью о существах, что касались её в самом разном расположении духа, в ворчании живой короны, в беспокойном любопытстве Санаду, в сбивчивом стуке его сердца, в шуме его странной крови с нотками голода, в натёртом дереве паркета, приехавшего сюда по реке, в тысячах, миллионах оттенков знаний и звуков, захлёстывающих меня до головокружения…

* * *

— Добрый вечер, леди Валерия…

— Приятного вечера, леди Валерия…

— Рады вас видеть, леди Валерия…

— Как хорошо, что вы вернулись, леди Валерия…

Улыбаемся, киваем, всем рады — в теории должно быть так (если верить видеозаписям с выходами всяких принцесс). На практике Пушинка идёт вся надутая, потому что Санаду, посмотрев на промятое и оволосённое кресло, сказал, что она не пони, а целая мохнатая лошадь. Я… ну, у меня ощущение, что мозг чайной ложечкой выскребли, и он парит на пару метров выше головы, связанный с позвоночником сильно натянутой нитью.

Но изобразить дружелюбие я честно стараюсь. Главное, случайно не начать растворяться в окружающем, а то я как-то сильно растворяюсь, потом трудно назад собираться, и на двадцать пятой минуте Санаду меня сам останавливал, мол, он чувствует, что рановато до переломного момента доходить.

Возле крыльца расхаживает Валарион. Увидев меня, улыбается. А мне хочется выть: всё, о чём я мечтаю — упасть в кровать и уснуть, чтобы этот безумный день закончился. Но обещание есть обещание, я из последних сил улыбаюсь Валариону в ответ и спускаюсь по ступенями:

— Идём. Красиво выглядишь.

Уши Валариона розовеют. Чёрно-красную форму боевого мага он сменил на зелёный с серебром костюм с пышным воротником. Пятнышко на шее, правда, не оттёр, зато длинные волосы уложил в причёску с косичками и серебряными заколками-цветами с лепестками из камушков. Плохо у него с конспирацией, плохо: любому ясно, что парень идёт на свидание.

Ладно, может, это спишут на то, что он мою свиту изображает…

Как назло сейчас у многих заканчиваются занятия, студенты отправляются в столовую — народу полно.

Судя по бросаемым на Валариона завистливым взглядам, его и впрямь сочли моим приближённым. Если так дело пойдёт (опять меня приветствуют, причём, кажется, эта рыжеватая девушка здоровается сегодня второй раз), скоро и впрямь ко мне в свиту запросятся. Меня слегка передёргивает от такой «радостной» перспективы.

Ладно, прорвусь как-нибудь.

К счастью, на аллее непосредственно перед женским общежитием никого нет. Я шагаю быстрее — проскочить, пока не заметили. Валарион с радостью прибавляет скорость, посматривает на окошко нашей с Никой комнаты. Там показывается бледное лицо, Ника застывает, вдруг ныряет близко к стеклу, улыбается.

На крыльцо мы с Валарионом практически забегаем. Он хочет галантно распахнуть дверь, но его опережают двое гвардейцев. Они заходят, и до нас доносится горестный плачь.

— Они вернулись, — подвывает кто-то. — Они опять вернулись.

Переглянувшись со мной, Валарион входит внутрь, я за ним, Пушинка следом.

На лестнице сидят две девушки. Одна когда-то жаловалась, что некий парень сделал ей ментальное внушение. Чудо, что я узнаю её опухшее от слёз лицо.

— Они вернулись, — завывает она, покачиваясь из стороны в сторону. — Я снова их видела.

— Успокойся, всё хорошо, — другая девушка гладит её по всклокоченным волосам. — Давай обратимся к профессору Санаду или к миссис Клэренс…

— Они вернулись, они везде, везде…

От тоски и ужаса в её голосе сжимается сердце. Вокруг девушки вспыхивают цветные пятна. Проморгавшись, присматриваюсь внимательнее… кажется, вокруг неё сидят тени.

Глава 22

Тени шевелятся, тянутся к девушке, прижимаются к ней.

— Здесь никого нет, это только внушение Нэла, — уверяет её подруга. — Профессор Санаду…

— Я чувствую, они рядом, они вокруг нас. Они меня трогают!

Пушинка первая вступает на лестницу, поднимается с гордо поднятой головой, не обращая внимания на девушек.

А вокруг тех…

Меня словно ударяют по голове, и я вижу: чёрные меховые комочки. Десятка полтора меховых комочков сгрудились вокруг рыдающей девушки, гладят её, хлопают глазками. Уступают дорогу вышагивающей по ступеням Пушинке.

— Пушин… ки, — выдыхаю я.

Пушинка оборачивается. Смотрит на меня огромными невинными глазами. А сама подёргивает хвостом в сторону стены. И чёрные шарики начинают в эту сторону отползать, пара даже прячется в стене.

— А ну стоять! — рявкаю я.

Они застывают, хлопая глазками. Утешавшая подругу девушка поднимается, бледнея, и тянет ту за руку.

— Нет, вы можете сидеть, — отмахиваюсь я. — Это я всяким мохнатым.

Пушинка прижимает ушки, пригибается, точно нашкодившая кошка.

— Всем мохнатым сюда, живо, — указываю на пол рядом со мной. — И в нормальном виде.

Чёрные шарики скатываются по ступеням под визг девушки-утешительницы:

— Что это?!

— Я же говорила! Говорила! Они есть! — только что рыдавшая девушка безумно улыбается, хватает подружку за грудки. — Ты видишь, видишь их, да?!