Попаданка в царство фейри

Вскоре мы стайкой высыпали из ворот и влились в праздничную толпу, спешащую за город. Повсюду слышались смех и песни, прославляющие Фейвильд и лёгкую долю «славного народа», как называли себя фейри.

В толпе то и дело слышались приветствия, женский смех, которому вторил мужской, пожелания веселого праздника и богатой жатвы. Дома были украшены разноцветными лентами, из распахнутых окон тянуло запахом свежей выпечки и кислого вина. Вдоль главной дороги каждый хозяева домов выставляли глиняные миски, полные фруктов, над которыми, против обыкновения, не кружились осы или дикие пчёлы. Праздничная толпа катилась мимо, словно спокойная река, и иногда кто-нибудь из проходящих наклонялся и брал из мисок фиолетовый виноград или темно-жёлтую грушу.

Но основное празднество, похожее на районную ярмарку, состоялось за городом, на равнине между пять холмов, по периметру которой фейри выставили длинные столы, накрытые зелёными скатертями с руной вышивкой. Каждый имел право подходить и угощаться, не оставляя взамен серебряных монет.

— Жатва началась! — неслось отовсюду вместо приветствия, и я тоже заразилась всеобщим приподнятым настроением. Казалось, ещё немного — и всё будет лучше прежнего. Ожидание счастья носилось в воздухе и проникало внутрь вместе с выпитым элем и чуть горьковатым пивом.

В солнечных лучах летали божьи коровки, размером со шмеля. Одна из них села мне на руку, и я прошептала:

— Хочу скорее встретить тех, кто остался за Чертой.

После чего выпустила насекомое, которое, взмыв в воздух, полетело, должно быть, на солнце, неся свету моё желание. Если верить фейри, оно вскоре непременно сбудется, а этот народ знал толк в магии!

Что мне нравилось в этом празднике, так это отсутствие строгих правил. Никаких пафосных речей, которые надо было выслушивать, боясь шелохнуться или чихнуть! Все пришли сюда веселиться и слушать весёлые или тягучие, как жидкая карамель, песни.

— Кони, мечи, боевые колесницы,

Копья, щиты и лица мужей,

Роса, плоды, блеск на листах,

День и ночь, прилив и отлив —

Гости, свободные от долгой тоски,

Принесли всё это в залог,

Дабы прекращались споры и ссоры

В этот день, наступающий раз в три года, — пел красивый баритон, и надрывные флейты вторили мелодии, придавая той легкости.

Для певцов была расчищена площадка, напоминающая сцену уличного театра, где каждый желающий восславить бога и богиню плодородия, мог сделать это, не боясь быть освистанным.

Какое-то время я стояла среди толпы слушателей и радостными криками благодарила бардов за песни и баллады, которые те, не скупясь, лили на собравшихся, заставляя кровь в жилах бежать ещё быстрее.

— За Лугнасад! — подошла ко мне Иона и протянула маленькую кружку эля.

— За Лугнасад! — повторила я и пригубила терпкий напиток, а когда допила, обнаружила, что девушки уже нет рядом.

За время праздника я не раз порывалась снять маску, но какая-то сила останавливала меня, не давая этого сделать. «Гейс», — подумала я и прекратила попытки. Маска почти не мешала, никто не пялился на меня , и вскоре она вовсе забылась.

«Хватит пить!» — мысленно одёрнула я себя и решила пройти чуть дальше, за холмы, на второй ярус. Шла с замирающим сердцем, но остановиться не могла, словно невидимая нить тянула меня к месту заключения браков.

Посреди луга стоял огромный колодец, вокруг которого теснились мужчины и женщины самых разных возрастов. Матушка Гайте, заметив меня, поманила рукой. Я уже пожалела, что пришла сюда и хотела сделать вид, что не увидела знака, и тихо слиться, вернувшись к столам, но на плечо легла тяжёлая рука, а в воздухе запахло горькими луговыми травами.

Я почувствовала себя мухой, завязшей в паутине, колебание которой выдало приближение хозяина.

— С началом жатвы тебя, Дивона! — хрипотца в его голосе усилилась. Одетый в светло-зелёный наряд, жених выглядел голливудским актёром, снизошедшим до фанатки. Но ей была не я.

— И вас! — прошептала я, ругая себя за слабость, овладевшую телом.

Не говоря ни слова, Кайден взял меня за руку и повёл к матушке Гайте.

— Что, прямо сейчас? — растерянно шептала я, обращаясь то ли к жениху, предпочитающему делать вид, что не расслышал, то ли к самой себе. Страха не было. Какая разница: сегодня, завтра или через два дня? И зла на окружающих, не удосужившихся сообщить мне дату свадьбы, я тоже не испытывала.

Матушка Гайте кивнула нам и повела прочь от колодца. Значит, скрепления рук сегодня не будет?

Но я рано успокоилась. Под раскидистым ясенем, таким старым, что казалось, он видел сотворение мира, мы остановились. Нас окружала толпа мужчин, лишь некоторые из них были с парами, большинство же стояли с такими суровыми лицами, будто собрались не на свадьбу, а на поминки.

«Сейчас они принесут меня в жертву, и Черта станет ещё дальше», — подумалось мне.

Троули начала речь, на это раз краткую, поздравив с праздником и сказав, как важно отметить свадьбу.

— Если пренебречь эти пиром,

Придут недуги, слабость и ранняя седина.

Король лишится радости и силы,

Гостеприимства и искренности, — закончила она нараспев.