Попадос. Месть героя. Том четвертый

Каулус с ужасом смотрел на то, что происходило на противоположном берегу Эльса. Ещё несколько минут назад, он и думать забыл, про тот зловредный отряд афнийских магов, которые уже наломали дров, причём столько, что ума им сложно было дать. Но вновь взглянув чуть левее от сошедшихся в смертельной схватке армий, он увидел то, что даже в самом страшном сне не мог себе представить. Буквально за считанные минуты, отряд лучников был повязан боем с неизвестным противником, которого взгляд командующего всё никак не мог уловить. В тоже время, сотню рыцарей уже теснили, да не просто теснили, а почти заставили отступать.

— Что чёрт дери, там происходит⁉ — Недовольно подумал Каулус, с ужасом глядя как его бравых воинов, планомерно истребляет отряд втрое уступающий им.

— Неужели у афнийцев есть мастер клинка! — Неожиданно услышал командующий, растерянный голос Илиса.

— Точно, — подумал Каулус, — по-другому и быть не может. Наверняка всё так произошло из-за того, что там мастер клинка! — Это не очень приятное обоснование легко уложилось в голове командующего. Хоть оно не решало проблемы, но, по крайней мере, давало ему спокойствие от того, что он теперь понял причину произошедшего. И как не странно, Каулус даже не задумался о том, что данное предположение может быть ложным.

Смирившись, что отряд рыцарей «безвозвратно потерян», он даже перестал смотреть в их сторону. Успокоившись, он продолжил наблюдать, как сражаются две армии, будучи при этом уверенным, что каким бы могучим не был мастер клинка, ему не удастся кардинально переломить ход сражения.

И стоит отметить, что в значительной степени Каулус был прав. Мастера клинка, которых знал мир Вэрдана, не могли бы повлиять на столь глобальное сражение. Слишком много рыцарей было с обеих сторон, и как бы ни был силён воин, он не смог бы одолеть даже тысячу эстанских солдат, не говоря уже о целой армии. Он бы просто выдохся, у него закончилась бы мана, а руки устали бы настолько, что он не смог бы поднять свой меч.

* * *

Прошло не так уж много времени, не более получаса. Два войска всё также нещадно сражались, пытаясь одолеть друг друга. Каратос тем временем заняв достаточно высокий холм, наблюдал за боем сравнительно издалека. В его распоряжении было ещё несколько резервных отрядов рыцарей, не меньше трёх сотен в сумме. Но заткнуть их было пока некуда. Да и не зачем. Поэтому он их придерживал на всякий случай.

— Конечно, хорошо, что мы побеждаем, — недовольно подумал он, продолжив свою мыль, — но скольких мы потеряем в этом сражении? — Вопрос был слишком актуальным и острым, особенно учитывая тот факт, что основные силы противника находились на противоположном берегу реки. И ответ, который крутился в голове у Каратоса, был слишком неприятным и даже немного раздражающим. Он мог потерять как минимум треть войска, и это при условии, что эстанцы начнут отходить в сторону моста. Собственно именно поэтому он не перекрывал им путь к отступлению, надеясь, что оставшиеся в Зоргане маги и лучники смогут неплохо проредить их ряды, а сам факт поражения, нанесёт серьёзный удар по боевому духу вражеской армии.

— Что ж с этим в любом случае, пока ничего не поделаешь,

— печально вздохнув, подумал Каратос, а затем, обращаясь к одному из своих адъютантов, произнёс, — Вальт, я смотрю, господин Григорий уже возвращается. Будь добр, встреть его и приведи ко мне.

— Слушаюсь ваша светлость, — поклонившись, ответил адъютант и сразу же отправился выполнять приказ.

Вальт хорошо видел как буквально минут десять назад, Григорий, со своим небольшим отрядом вверг в бегство две сотни эстанских воинов, половина из которых ко всему прочему являлись рыцарями. От чего его уважение к Грише очень резко возросло. Если до этого он воспринимал его как невесть как затесавшегося в высшие круги выскочку, то теперь от предвкушения довести его до командующего, он почти бегом мчался к нему на встречу, фантазируя, как встретит эдакого героя из древних саг.

Но когда Вальт наконец добежал до Григория, то представшая перед ним картина была далека от его фантазий. Вместо героя в сияющих доспехах он увидел скорей грязного оборванца. Засохшая кровь эстанских солдат, покрывала большую часть ранее бежевого плаща, в котором был «герой» тем самым хорошо дополняя и смешиваясь со следами грязи, которых также хватало на парне. Во множестве дыр, когда-то добротного доспеха, зияла, а местами даже торчала ткань поддоспешника. Но всё это меркло в сравнении с лежавшими на снегу рыцарями, одежду и броню которых можно было только выбросить.

Единственным же среди этой толпы оборванцев, кто хоть немного походил на героя, был рыцарь в чёрных доспехах, который входил в личную команду Григория. Доспехи этого бравого воина были целыми. Лишь несколько царапин и вмятин можно было с трудом разглядеть на них.