Попались и Пропали (СИ)

— Ну, волосы у тебя так себе, — придирчиво раскритиковала Урпаха. — Цвет уж больно невзрачный. К тому ж могли быть и погуще. Сколько я не подкармливала их отварами, а толку маловато. Зато у тебя талия тонка, а задница широка, — не преминула она соблюсти баланс. — Мужикам такие формы нравятся. Да и рожать легко будешь.

— Мамушка, я себя чувствую горшком на рынке, — насмешливо упрекнула расписанная во всех местах благородная таария. — Словно ты меня перед покупателями нахваливаешь.

Поднялась, пристукнула обутыми ногами и опустила юбку. Верней, расправила, ибо опускать там нечего. Вопреки всем законам приличия, Руана обрезала её наискось: так, что впереди она была едва по колено, открывая ноги в штанах. А сзади, как положено, до пят. Очень удобно: и залезть на Мордатого и спрыгнуть самостоятельно.

Ярании порой вообще ездили в одних мужских штанах — ну, так то воительницы. Хотя в цитадели северянки предпочитали надевать поверх штанов длинные юбки с разрезами по бокам: от самого пояса. Тоже подходяще, но у Руаны юбка гораздо удобней. К тому же, ни у кого подобной нет — а это великое дело при императорском дворе.

Да и колет такой поди сыщи — как говорит кормилица. Он больше напоминал крестьянский жилет, только с рукавами. Низкий глубокий вырез заканчивался почти на талии, выставляя напоказ грудь в складках тонкой рубахи. Так сказать, любуйтесь тем, что у нас краше всего. И пореже разглядывайте неудавшееся природе личико.

Она хмыкнула и натянула на голову широкий берет, упрятав под него скрученную наскоро шишку. Её бы чем-то закрепить, да неохота возиться. Авось не вывалятся — махнула Руана на своё иронично улыбавшееся отражение рукой. И направилась к Урпахе.

Поцеловав кормилицу, она выскочила за дверь, сопровождаемая воркотнёй про бесстыдниц и обрезанные панталоны. Столкнувшаяся с ней служанка распахнула в изумлении рот. Выронила стопку каких-то сложенных тряпок и принялась тыкать в таарию пальцем. Руана усмехнулась и направилась к лестнице. Кажется, она и сегодня удивит всех встречных — пускай злословят.

На площади со встречными не сложилось: никто не повстречался. Таары, послушные привычке полуночничать, ещё дрыхли без задних ног. Яраны давно разбрелись кто куда. Руана слегка обиделась на такое пренебрежение своими ожиданиями. И поспешила за дом в сторону коровников.

Тут вожделенный успех её таки настиг. Некоторые скотники и скотницы таращились на высокородную бесстыдницу, как на чудо с четырьмя ногами и парой голов в беретах. Хоть пальцами не тыкали — и то хорошо. Мордатый как раз выплывал из загона: красивый, довольный собой и осёдланный.

— Как вы узнали? — опешила Руана, когда пожилой мужик сунул ей в руки повод.

А Мордатый ткнулся влажным носом в щёку хозяйки.

— Что госпожа изволит прогуляться? — хитро ухмыльнулся скотник. — Так господин Таа-Дайбер велел. Ещё с вечера, как вернулся с охоты. Даже время назвал. Дескать, приготовьте, а то ж она вам жизни не даст. Как примется над душой стоять: дескать, скорей да пошевеливайтесь. Мол, госпожа таария страшно нетерпелива.

— Враньё, — твёрдо заверила его Руана, оглаживая морду любимца. — Правда, дружок?

— Му-у, — поддакнул тот, хлестнув скотника хвостом.

— А-а! — махнул тот рукой.

Мол, что тут с вами бестолку языками чесать, когда дел невпроворот. Хмыкнул, развернулся и пошёл, прочь, чуть подволакивая ногу.

— Куда направимся? — поинтересовалась у Мордатого Руана, перекидывая повод ему на спину.

— М-м-м, — задумался тот, послав к воротам рассеянный взгляд.

— Понятно, — согласилась Руана и поднялась в седло: — Куда пойдётся, туда и пойдём.

Она поёрзала, разглаживая под задницей складки штанов. Заодно расправляя юбку, покрывшую бычью спину натуральной попоной. Нащупала в левом седельном кармане арбалет — Викрат и об этом позаботился.

— Вперёд, — бодро скомандовала, чуть наподдав в бока пятками

Бык вздохнул и поплёлся мимо оставленного загона к воротам.

Эффектного выезда не получилось. Во-первых, Мордатый, как нарочно, изображал из себя дохлую свинью. Во-вторых, большинству здесь у ворот и дела не было до провокационного наряда высокородной бездельницы. От воображаемого торжества осталась лишь кислая мина на собственном лице — от неё никак не удавалось избавиться.

За воротами Мордатый оживился. Не понукаемый своей наездницей, самостоятельно потрусил по наезженной дороге навстречу поднимавшемуся солнцу. Лучи которого безжалостно топили глаза в слезах, но Руана терпела. Вокруг одни луга да рощицы: только сверни с дороги, и бык прочно застрянет в траве, решив, что завтрак важней. В конце концов, прогулка — не его идея. И нужна ему, как дополнительная пара конечностей с крабьими клешнями.

Так они и трусили по дороге — каждый, думал о своём. Повстречали три воза с сеном — Руана благосклонно поприветствовала возниц. Мордатый проигнорировал тягловых собратьев, которых за людей-то не считал. И совершенно непреднамеренно встрепенулся, перейдя на горделивую рысцу: вот, мол, я какой! Дивитесь.