Поправка-22

– Не сказал, – с презрением поправил капеллана капрал Уиткум, – а написал. И оставил свою писульку в запечатанном конверте на вашем столе.

Капеллан поспешно повернул голову к своему складному столику, но увидел на нем только омерзительный оранжево-красный и удлиненный, будто слива, помидор, который он получил утром в кабинете полковника Кошкарта, а потом забыл на своем столе как неизбывный символ собственной неполноценности.

– Так где же письмо? – спросил он.

– Я вскрыл его, прочитал и выбросил, – ответил капрал Уиткум. Он шумно захлопнул Библию и резко соскочил с койки. – А в чем, собственно, дело? Вам что – мало моего доклада? – С этими словами капрал Уиткум ушел. Он сразу же вошел опять и почти столкнулся с капелланом, который бросился за ним следом, чтобы снова бежать к майору Майору. – Вы не умеете распределять обязанности, – угрюмо сообщил капеллану капрал Уиткум. – Вот в чем ваша беда.

Капеллан покаянно кивнул и бросился мимо капрала Уиткума к выходу из палатки, не в силах заставить себя остановиться, чтобы обстоятельно попросить у него прощения. Он понял, что уже дважды за сегодняшний день не послушался указаний мудрого провидения. Два раза встречался ему в траншее майор Майор, и оба раза он глупо оттягивал предопределенную судьбой встречу, поспешно удирая в лес. И вот, проклиная себя на чем свет стоит, он снова торопливо шагал по растрескавшимся от времени, разъехавшимся под рельсами шпалам, почти сбиваясь на бег. Песок и гравий, попавшие в носки, до крови обдирали ему пальцы и пятки. Его бледное, измученное лицо кривилось неосознанной гримасой страдания. Августовский полдень наливался знойной духотой. От жилища капеллана до эскадрильи Йоссариана было около мили пути. Его светло-коричневая рубаха насквозь промокла от пота, когда он добрался во второй раз до палатки КП и был повелительно остановлен тем же самым коварно почтительным сержантом в круглых очках и со впалыми щеками, который первый раз пустил его к майору Майору, а теперь сказал, что не может этого сделать, поскольку майор Майор находится у себя, и капеллану придется ждать, когда он уйдет, чтобы войти к нему снова. Капеллан обескураженно уставился на сержанта, мучительно пытаясь понять, из-за чего тот проникся к нему ненавистью. Его землисто-бледные губы дрожали, и ему очень хотелось пить. Что творилось с людьми? Мало им было мировой трагедии? Сержант вытянул руку и дружелюбно поддержал неожиданно пошатнувшегося капеллана.

– Мне очень жаль, сэр, – негромко, уважительно и опечаленно проговорил сержант, – но таков приказ майора Майора. Он никого не хочет видеть.

– Он хочет меня увидеть! – умоляюще воскликнул капеллан. – Пока я здесь ждал его, он сам ко мне приходил.

– Майор Майор приходил к вам? – недоверчиво спросил сержант.

– В том-то и дело! Пожалуйста, доложите ему, что я хочу его увидеть!

– Боюсь, что не смогу, сэр. Он и меня не хочет видеть. Вот если бы вы оставили ему записку…

– Не хочу я оставлять записку. Ведь с кем-то он, наверное, все же видится?

– Только в исключительных случаях, сэр. Последний раз он выходил на люди, когда хоронили убитого солдата, а принимал посетителей у себя в кабинете, когда его к этому принудили. Некий бомбардир по фамилии Йоссариан…

– Йоссариан? – взволнованно вскричал капеллан, пораженный еще одним удивительным совпадением. Удивительным, а может, и чудесным, мелькнуло у него в голове. – Так именно про Йоссариана-то я и хотел поговорить с майором Майором! – окончательно воодушевился он. – Они не обсуждали количество боевых вылетов, которые должен совершить Йоссариан?

– Да, сэр, это они и обсуждали. Капитан Йоссариан совершил пятьдесят один боевой вылет и обратился к майору Майору с просьбой освободить его от четырех оставшихся. Тогда полковник Кошкарт требовал всего пятьдесят пять боевых вылетов.

– И что сказал Йоссариану майор Майор?

– Майор Майор сказал Йоссариану, что ничего не может для него сделать.

– Так и сказал? – с удрученным лицом переспросил капеллан.

– Да, сэр. И он посоветовал Йоссариану обратиться за помощью к вам. Вы уверены, что не хотите оставить майору Майору записку? А то у меня есть и бумага, и карандаш.

Капеллан отрицательно покачал головой, в унынии закусил пересохшую нижнюю губу и вышел из штабной палатки. Сколько событий меньше чем за полдня! В лесу дышалось чуть легче. Но горло у капеллана болело, будто опаленное. Он медленно тащился по тропинке, и едва ему пришло в голову, что сегодняшние несчастья еще, возможно, не кончились, как из тутовых зарослей выскочил ему навстречу явно сумасшедший лесной отшельник. Капеллан пронзительно вскрикнул.

Услышав его пронзительный вскрик, страшный, словно труп, безумец в ужасе отшатнулся и дико завопил:

– Пощадите меня!

– Кто вы такой? – испуганно заорал капеллан.

– Пощадите! – заорал в ответ незнакомец.

– Да я же священник!

– А тогда почему вы хотите меня погубить?

– Не хочу я вас губить! – постепенно приходя в себя и раздражаясь, но по-прежнему не в силах сдвинуться с места от страха, гаркнул капеллан. – Скажите же наконец, кто вы такой и что вам от меня нужно?