Поправка-22

Бедный Уиткум, вздохнув, подумал капеллан и снова решил, что болезненные странности ординарца лежат на его совести. Он молча, уныло и бездумно сидел за столом, дожидаясь возвращения капрала Уиткума. А когда его преувеличенно твердые шаги затихли в отдалении, пригорюнился еще сильней. Ему ничего не хотелось делать. Он решил подкрепиться вместо обеда двумя плитками шоколада с орехами из своего армейского сундучка и запить их тепловатой водой из походной фляги. Ему казалось, что вокруг клубится плотный туман мрачной безысходности, и он не видел ни малейшего просвета впереди. Его очень беспокоило, кем он предстанет в глазах полковника Кошкарта, когда тот узнает, что он взят под подозрение как Вашингтон Ирвинг, и кем он уже предстал в его глазах, когда завел с ним разговор о шестидесяти боевых вылетах. Мир утопал в несчастьях, и при мысли об этом капеллан тоскливо поник головой, понимая, что он никому не способен помочь, а себе и вовсе умеет только вредить.

Глава двадцать первая

Генерал Дридл

В глазах полковника Кошкарта капеллан был ничтожным пустяком, о котором он мгновенно забыл, потому что его внезапно ослепил новый угрожающий жупел – Йоссариан.

Йоссариан! При мерзостных звуках этого уродливого слова у полковника Кошкарта леденела в жилах кровь и жарко перехватывало дыхание. Когда капеллан неожиданно упомянул это безобразное имя – Йоссариан, – оно всколыхнулось в памяти полковника Кошкарта подобно звону зловещего колокола. А когда за капелланом захлопнулась дверь, воспоминания о голом человеке в строю нахлынули на полковника Кошкарта буйными волнами невообразимо унизительных для него подробностей. Он задрожал и взмок. Открывшееся совпадение было столь чудовищным и невероятным, что оно поневоле воспринималось как дьявольское знамение. Ведь голый человек, получивший в парадном строю «Боевой летный крест» из рук генерала Дридла, тоже звался Йоссарианом! А теперь некий Йоссариан угрожал ему осложнениями из-за его недавнего приказа об увеличении нормы боевых вылетов до шестидесяти. Хотелось бы ему знать, был ли это один и тот же Йоссариан!

Полковник Кошкарт встал и принялся в тяжкой тоске бродить по комнате. Его угнетала непостижимость происходящего. Голый человек в строю, безрадостно размышлял он, застрял у него в горле, как зазубренная кость. То же самое следовало сказать про таинственно переместившуюся на карте линию фронта перед бомбардировкой Болоньи и семидневную проволочку с уничтожением моста у Феррары, хотя уничтоженный в конце концов мост, бодро припомнил полковник Кошкарт, обернулся для него благодатным даром судьбы, несмотря на то что потерянный тогда при втором заходе самолет приходилось признать торчащей у него в горле костью, чего нельзя было сказать про медаль, полученную по его представлению бомбардиром, который повел свое звено на второй заход, – медаль, данная бомбардиру его полка, была для полковника Кошкарта благотворным даром судьбы, в отличие от самого бомбардира, навеки застрявшего у него в горле, словно пакостная кость, поскольку из-за второго захода был сбит самолет. И звался этот бомбардир, как вдруг с ужасом вспомнил полковник Кошкарт, тоже Йоссарианом! Так, значит, их было трое? Его глянцевитые глаза изумленно выпучились, и он судорожно оглянулся – мало ли что могло твориться у него за спиной! Всего час назад в его жизни не было ни одного Йоссариана, а теперь они начали выскакивать один за другим, будто черти из табакерки. Он попытался успокоиться. Ему пришло в голову, что Йоссариан – редкое имя, поэтому, возможно, не существовало трех Йоссарианов, а было только два Йоссариана или даже всего один Йоссариан… но это не имело никакого значения!

Его подстерегал неотвратимый рок. Чутье подсказывало ему, что он приближается к необоримой вселенской катастрофе, и его мясистые, весьма объемистые телеса задрожали, словно встряхиваемое желе, когда ему представилось, что Йоссариан, кем бы он ни оказался, сыграет в его жизни роковую роль.

Полковник Кошкарт не был суеверен, однако своим предчувствиям, как правило, доверял; он сел за стол и кратко закодировал в памятном блокноте мучающие его сомнения, чтобы посмотреть на подозрительную историю с Йоссарианами непредвзятым взглядом. Он сделал запись твердой, решительной рукой, отметив некоторые подробности понятными только ему знаками препинания и дважды подчеркнув зашифрованное сообщение самому себе прямой чертой:

ЙОССАРИАН!!! (?)!