Поправка на ветер

В городе – на рынке, в магазинчиках, в парикмахерских, в сапожной мастерской – только и говорили, что об этой трагедии. Все терялись в догадках, кому понадобилось убивать безобидную модистку. Но содержание полезной информации в этих разговорах пока, по мнению Маруси, было ноль целых ноль десятых.

Тем временем ей не давал покоя рассказ пана Казимира о мужчине в темном плаще с капюшоном. Если его не видел никто из соседей Дануты, может, его видел кто-нибудь другой?

Вечером Маруся отправилась на поиски следов человека в черном плаще. Из тихого и зеленого двора Данутиного дома только один выход – на такую же тихую улочку. На ней расположены всего три магазинчика – булочная, овощной и «Цветы». С последнего она и решила начать.

В цветочном Маруся сделала вид, что интересуется фиалками, но разговор почти сразу перекинулся на недавнее убийство в соседнем дворе. Словоохотливая продавщица по просьбе Маруси добросовестно перечислила всех, кто в тот злополучный вечер заходил в магазин, задерживался возле витрины или, не останавливаясь, проходил мимо. Список вышел короткий, и никого, даже отдаленно напоминавшего мужчину в темном плаще, в нем не было. Цветочница с удовольствием поболтала бы еще, но Маруся заторопилась, попросила упаковать приглянувшуюся фиалку и клятвенно заверила, что непременно забежит в ближайшее время, чтобы пополнить свою коллекцию фиалок новыми поступлениями.

В овощном напасть на след подозрительного незнакомца также не удалось. За прилавком скучала худощавая женщина с химической завивкой «мелкий барашек», такая же увядшая, как пучки зелени и прочий небогатый ассортимент магазина.

– Прошу прощения, – обратилась к женщине Маруся, – не могли бы вы мне помочь?

«Барашек» окинул ее изучающим взглядом. – Вы случайно не видели позавчера вечером мужчину в темном плаще? – почему-то ощущая неловкость, спросила Маруся. – Быть может, он проходил здесь… часов в восемь вечера?

– Мужика своего ищешь? Загулял? – оживился «барашек». – Дома не ночевал? Как их, мерзавцев, земля носит! Зальют зенки с утра, и море им по колено!.. Не, в плаще не видела. Могу без плаща предложить, вон, в подсобке аж две штуки храпят, выбирай любого. Грузчики, чтоб им ни дна, ни покрышки! Товар надо разгружать, а они на ногах не стоят, пришлось самой ящики таскать! А я что, двужильная? И дома у меня такой же, будь он неладен! Все наши беды от водки, попомни мои слова. Кто только придумал это «чертово зелье»?!

– Понятно, спасибо, – пробормотала Маруся, пятясь к выходу.

Столкнувшись с кем-то в дверях, она выскочила из овощного, продавщица которого, задетая, видимо, за живое, продолжала клясть на чем свет стоит и тех, кто производит «чертово зелье», и тех, кто его потребляет. Бедняжка, несладко ей, видимо, живется.

Марусе вдруг вспомнился старый альбом, найденный Данутой на антресолях в ее квартире, и мысли приняли несколько иной оборот. Выглядели ли женщины на фотографиях в альбоме счастливыми? Спокойными, сдержанными – пожалуй, а счастливыми? И что такое счастье вообще, а для женщины в частности? Скромный Марусин жизненный опыт подсказывал, что быть отличницей, комсомолкой, спортсменкой и даже красавицей для счастья маловато. О том, какую роль в жизни человека играют деньги, то есть материальное благополучие, она в силу возраста и полученного дома и в школе воспитания пока особо не задумывалась…

В булочной – третьем по счету месте, где она спрашивала о загадочном незнакомце в темном плаще, ей наконец повезло. Заведующего булочной, который частенько сам стоял за прилавком, звали Иваном Аркадьевичем. – Мужчина в плаще? Видел такого, – кивнул Иван Аркадьевич. – Мой Шарик выбежал на улицу, и мужчина в плаще об него споткнулся…

– Не заметили, этот человек хромал? – с надеждой спросила Маруся.

– Точно не скажу, – задумался булочник, – кажется, немного прихрамывал…

Иван Аркадьевич был Марусе симпатичен. Он как две капли воды походил на пекаря из какой-то ее детской книжки – такой же добродушный, румяный, в белом фартуке и с пшеничного цвета усами, которые то и дело подкручивал. В булочной продавали еще теплые «кирпичики» белого хлеба и вкусные булочки, поэтому Маруся иногда заходила сюда за лакомством к чаю. К слову, Иван Аркадьевич тоже симпатизировал Марусе, тем более что ее звали как одну из главных героинь его любимого фильма «Четыре танкиста и собака». В честь умницы-овчарки из знаменитых «Четырех танкистов…» он и назвал своего песика, немецкого карликового шпица, Шариком.

Шарик, несмотря на небольшие габариты, слыл собакой воинственной, чужим спуску не давал, чуть что – норовил ухватить за ляжку. – Шарик этого мужчину в черном укусил? – уточнила Маруся, надеясь, что на убийце Дануты остались следы не только от удара кочергой, но и от собачьих зубов.

– Нет, только облаял, хотя пытался тяпнуть за каблук. Ботинки у того мужчины были крепкие такие, я еще подумал, если он пнет собачку таким ботинком, может и зашибить. – А тот мужчина что?

– Ругнулся, отпихнул собаку и пошел дальше.

– Куда, не обратили внимания?

– Вон туда свернул, – махнул рукой Иван Аркадьевич.