Поправка на ветер

– Возвращаюсь домой, а Лариса горит вся, – встревоженно рассказывал полковник, пока они поднимались на второй этаж, – глотать не может, запаниковала сама, и дети перепугались.

Осмотр не оставил сомнений – фолликулярная ангина.

– Не переживайте, дело житейское, все будет хорошо, – успокаивающим тоном сказала Маруся. Она дала захворавшей полграмма предварительно растолченного аспирина, соорудила компресс на горло и организовала теплое полоскание с марганцовкой.

Жена полковника уснула.

– Надо будет пропить вот эти таблетки, – Маруся протянула Дремову рецепт. – Не волнуйтесь, Лариса Петровна скоро поправится.

– Спасибо, дочка, – тепло сказал полковник, – что б мы без тебя делали… Постой-ка. Твоя фамилия Левкова? Полковник Левков Василий Федорович не твой ли родственник? – Этой мой папа. Он вас, кстати, хорошо помнит, – улыбнулась Маруся.

– Эх, тесен мир! Мы с Василь Федорычем служили вместе, когда я еще молодым лейтенантом пришел в полк на Дальнем Востоке. Он был командиром эскадрильи, учил меня не только летать, но и жизни… Надо же, какие фигуры пилотажа жизнь иногда выписывает!.. Передавай ему, дочка, большой привет. Слушай, а что за история с убийством местной модистки? Мне Савчук рассказывал, что тебя там чуть подозреваемой не сделали?

Маруся вкратце рассказала, что и как.

– Со следователем у нас нормальные отношения, деловые, – резюмировала она.

– Вижу, ты девушка толковая. Держи меня в курсе и, ежели что, обращайся прямиком, не стесняйся. Я тебя в обиду не дам!..

* * *

Где Маруся забывала обо всех проблемах, так это на репетициях «Калинки». Танцевала она с удовольствием, и даже отработка тех или иных движений путем их многократного повторения и доведения до автоматизма не была ей в тягость. В школьные годы она несколько лет подряд ходила в студию народного танца при ближайшем Дворце пионеров, руководительница студии прочила ей большое будущее и советовала поступать в культпросветучилище или в институт культуры – учиться на балетмейстера. Но Маруся выбрала медицину, а танцы, как и другие ее увлечения, остались для души. Узнав, что в Чкаловском доме офицеров есть танцевальный ансамбль, она очень обрадовалась и с тех пор не пропустила, кажется, ни одной репетиции. В репертуаре «Калинки», кроме вальса и любимого публикой ча-ча-ча, тоже были преимущественно народные танцы, правда, иногда на репетициях парни и девушки позволяли себе пошалить и танцевали твист, шейк, а то и пробовали изобразить нечто похожее на рок-н-ролл…

После репетиции Маруся собралась навестить Зиновия Карловича и Владика в сапожной мастерской – узнать, возьмутся ли они сшить танцевальные туфли для участниц «Калинки». В предыдущее ее посещение они пообещали подумать и попросили ее зайти через два дня.

Компанию ей вызвалась составить Антонина – хористки уже разошлись, но Тоня под надуманным предлогом задержалась в Доме офицеров в надежде попасться на глаза Артемьеву и спровоцировать его на какой-нибудь знак внимания. Надежда оказалась тщетной, и расстроенная подруга заявила Марусе, что с удовольствием пройдется вместе с ней и подышит свежим воздухом. Тоня знала об убийстве Дануты, о том, что тело несчастной девушки нашла Маруся, и о том, что Маруся чуть было не стала главной подозреваемой. Конечно же, Антонине хотелось обсудить с подругой эти невеселые новости. Да и Маруся была не против поделиться своими соображениями с кем-нибудь, кто отнесется к ним не с таким скепсисом, как следователь Янис Петраускас.

Первые дни августа в Чкаловске выдались теплые, но не жаркие. Листва еще не успела запылиться и пожухнуть, как это обычно бывает к концу лета. Маруся и Тоня решили пройти через городской парк, тенистые аллеи манили горожан свежестью и благоуханием пестрых клумб. А детвору и сладкоежек – еще и мороженым и сладкой ватой, которую продавали по выходным.

Среди деревьев и кустарников, сквозь кружевную зелень которых пробивались золотые солнечные лучи, прелесть летнего вечера ощущалась гораздо больше, чем на вымощенных брусчаткой улочках, стиснутых толстыми каменными стенами домов. А украшением парка были пруды, в зеркальной глади которых отражались склонившиеся над водой плакучие ивы. С одного края пруды ограждала высокая стриженая стена из вяза, вдоль которой стояли удобные лавочки. С другой стороны к воде вели дорожки, змеившиеся по пологому склону.

Девушки медленно шли по парку, вполголоса переговариваясь, когда Антонина умолкла на полуслове, резко остановилась и всплеснула руками:

– Опаньки! И кто ж это у нас там вышивает крестиком?

Маруся посмотрела в ту же сторону и увидела сидящую на скамейке за деревьями парочку – плечистого парня в форме с сержантскими погонами и хрупкую рыжеволосую девушку. Сержант, лицо которого показалось Марусе знакомым, шептал рыжеволосой что-то на ушко, она звонко смеялась. Пышная зелень скрывала скамейку от любопытных глаз, но, как оказалось, не от всех, от председателя женсовета не спрятаться, не скрыться!

– Ты их знаешь? Кто это? – спросила Маруся.