Поправка на ветер

В мастерской, когда туда вошли Маруся, Янис и еще два милиционера, был всего один посетитель. За перегородкой, на своем обычном месте, сидел Зиновий Карлович. Он стукнул молоточком по надетому на сапожную колодку ботинку и вопросительно посмотрел на вошедших. Похоже, завмастерской немного насторожился и занервничал, но ничего необычного Маруся в этом не увидела: любой человек, если к нему нагрянет милиция, поведет себя точно так же.

– Добрый день, – сказал Петраускас. – Мы хотели бы видеть вашего помощника. Где он?

Сапожник стукнул молоточком еще раз, будто не слыша вопроса. Наконец он, угрюмо глянув на них из-под кустистых бровей, нехотя ответил:

– Он не вышел сегодня на работу.

Янис выразительно посмотрел на Марусю. – Похоже, мы опоздали, он сбежал, – добавил он, понизив голос.

– Но как он узнал? – прошептала Маруся.

«Может, ему каким-то образом стало известно, что милиция проверяет алиби Зиновия Карловича? – подумала она. – Или сам Зиновий Карлович что-то заподозрил и ненароком обмолвился…»

Янис пожал плечами.

– Разрешите нам осмотреть помещение, – снова обратился он к заведующему мастерской. Тот буркнул что-то невразумительное, из чего можно было заключить, что он не будет чинить препятствий представителям правоохранительных органов.

Незваные гости прошли за перегородку.

– Посмотрите там, – распорядился Петраускас, кивая на дверь на противоположной стене.

Оба милиционера двинулись в указанном направлении. Маруся прошла через небольшую арку и наткнулась на крохотную кухоньку, оборудованную в нише возле окна, выходящего на противоположную улице сторону. Рядом с нишей виднелась еще дверка, ведущая скорее всего в подсобку. Маруся потянула за ручку, дверь поддалась. В подсобке была полутьма, и в первый момент Маруся ничего не увидела. Когда глаза адаптировались к скудному освещению, она различила свисающие откуда-то ноги в щегольских мужских ботинках. Маруся сразу их узнала – светло-коричневые, с аккуратными строчками ботинки Владика.

Она закричала и потеряла сознание.

Придя в себя, Маруся обнаружила, что полулежит на диванчике, на котором обычно сидели посетители мастерской в ожидании приема или выдачи заказов. Рядом стоял Янис.

– Вам лучше? – заботливо спросил он. – Вот и хорошо. Пойдемте на свежий воздух, Маруся, нечего вам тут сейчас делать.

– А… он? – спросила Маруся, позволяя Петраускасу вывести себя под руку на улицу.

– Там сейчас работают наши сотрудники, – сказал Янис. – Они сделают все необходимое.

Выйдя из мастерской, они медленно пошли по направлению к ближайшему скверику. В сквере Янис предложил присесть на скамейку. Вокруг бурлила жизнь: звенели детские голоса, журчали и искрились в лучах мягкого сентябрьского солнца струи небольшого фонтана, шелестела подуставшая за лето листва. Листья каштанов высохли и пожелтели – верная примета наступления осени. Но Маруся ничего этого не замечала, мыслями она все еще была там – в полутемной подсобке…

– Как вы думаете, почему он это сделал? – спросила она.

– А вы как думаете?

Маруся промолчала.

– Там рядом лежала предсмертная записка, – кашлянув, сказал Петраускас, – всего две строчки печатными буквами. «Убил троих, не могу жить с таким грузом на совести». Говорят, такое бывает.

– Что теперь? Закроете дело?

Янис пожал плечами:

– Проконсультируюсь с начальством. Записка – очень важная улика. Но такое дело просто так не закроешь.

– Понятно. Я пойду, хорошо? – Маруся зябко повела плечами. – До свидания!

– До свидания! – эхом отозвался следователь.

* * *

Странно, но вскоре на смену опустошению, которое Маруся ощущала после увиденного в сапожной мастерской, пришло какое-то лихорадочное возбуждение. Вернулась и способность думать. Допустим, Дануту, Магду и Эльзу убил Владик. Звучит страшно, однако допустим. Правда, зачем он убил Эльзу, еще предстоит выяснить. Но зато известно, почему убили Дануту. Из-за драгоценностей, спрятанных в камине. Драгоценности преступник унес с собой и, вероятно, где-то спрятал. Для чего? Для того чтобы через пять дней наложить на себя руки? Не сходится! Что сделал бы преступник – Владик, – узнав, что попал под подозрение и за ним не сегодня завтра придут? Разумеется, попытался бы сбежать как можно дальше, прихватив с собой похищенные ценности. Сбежать, а не сунуть голову в петлю! Однако он пишет, старательно выводя печатные буквы, предсмертную записку и вешается. У человека, который в течение месяца хладнокровно убил трех девушек, вдруг заговорила совесть? Не выдержали нервы? И ей предлагается в это поверить?

Если бы в деле не фигурировали драгоценности из камина, если бы преступник – Владик – был маньяком или убивал девушек для удовлетворения каких-то своих низменных потребностей, его поступок еще можно было бы понять. А так – не сходится!

Где номер домашнего телефона Яниса, который он ей дал на днях? Надо срочно ему позвонить. Куда же она засунула эту чертову бумажку с номером?

Телефонный аппарат в их квартире висел на стене в коридоре.