Поправки к отражениям

Как хотите, господа, но кристальная ясность и логичность службы Булгарина врагам отечества — есть органическая часть военной истории России вообще. Его судьба — это судьба нашей истории. Мы хозяева своему настоящему, будущему и особенно прошлому. И хозяйское прошлое надежно сберегается под замками в архивах.

Да, так вечно я отвлекаюсь. Пребывание Булгарина в наполеоновской армии — норовили сделать предательской и гнусной страницей его биографии. Что никак не соответствует действительности. Потому что:

Это у Онегина или у кого на столе стояла «фигурка с руками, сжатыми крестом»? Культ Наполеона в дворянской среде оставался силен, в русской культурной среде — и поныне симпатии на стороне Императора. Это о нем юный Лермонтов писал: «На берег большими шагами Он смело и прямо идет, Соратников громко он кличет И маршалов громко зовет». И хоть бы одна падла поставила на стол статуэтку Кутузова. А орден Почетного Легиона и сегодня, двести лет спустя, звучит почетной наградой — есть в ней некое старое благородство и достоинство, отблеск чести.

Булгарин записался в Польский Легион — не переметнувшись из русской армии во французскую, но в годы мира и союзничества России и Франции, когда Наполеон никакой войны с Россией не планировал, напротив — императоры Франции и России обменивались нежными письмами, обращаясь друг к другу «брат»! И союз их имел антибританскую направленность, и война польских солдат в Испании против англичан Веллингтона вполне духу русско-французского братства соответствовала! Вспомните объятия и поцелуй Наполеона и Александра на плоту посреди реки — Тильзитский мир!

И притом. Что языком дворянства и света был французский. И литература была французская, и искусство. И моды, и товары, и архитектура, и мебель: стиль «ампир», «империя» то бишь наполеоновская. И куаферы, и танцы, и учителя фехтования, и гувернеры, и медики. Открытым текстом:

Россия первой четверти XIX века в плане культуры была провинцией Франции, все у нее перенимая и во всем стараясь подражать. «Французское» означало эталон и знак качества.

И? В этих условиях орден Почетного Легиона и офицерская служба в наполеоновской армии — были характеристикой качества, знаком достоинств. Это было скорее романтично; весомо; завидно! Не надо думать же, что Наполеон воспринимался как Гитлер — и близко все не так! Наполеон был — образ романтического величия, героизма исполинского масштаба, потрясатель миров, реформатор Европы, друг просвещения и враг тираний!

Даже прижившиеся в плену французские пленные, вчерашние крестьяне и мастеровые — воспринимались куда выше собственных русских мужиков сиволапых, низшего сословия! А як же — хранцузы чай! А уж в 1813–15 годах Европу повидали, вольностей и комфорта хлебнули, идей набрались, а уж дезертировали — десятками тысяч! Чтоб там жить и работать, а не на родине, в России, сбежать из которой воины-победители сочли за благо и удачу. О том масса писем и дневников осталась.

Так что — уверяю вас: служба Булгарина капитаном кавалерии в армии Наполеона и Почетный Легион за действия в боях — компрометировать его никак не могла. То есть на официальном уровне — могла бы (теоретически рассуждая) подпортить характеристику гражданину России — чего никак не произошло, однако: никогда ему официально ни в вину, ни в укор эту страницу биографии не ставили. А на личном — это должно только увеличивать симпатию и уважение, как к бывшему серьезному врагу, а ныне другу и своему парню. Отношения-то в приличном обществе были довольно благородные.

В старости Булгарин вспоминал, что участвовал в шестнадцати сражениях, и не имел упреков, и поддерживал дружбу с товарищами всю жизнь. Ну так один урод придумал, а другие повторили, что он старался сражений избегать и пристроиться в это время на конюшню или еще куда. Что говорит, опять же, о злом предубеждении в сочетании с полной глупостью: нужно хоть немного представлять уклад эскадронной жизни, чтобы видеть нелепицу этого бреда: офицер перед боем устраивает себе занятие, чтоб в бой не идти. После этого ему можно только отчисляться из полка — он себя обесчестил.

Мы так долго и подробно задержались на военной службе Булгарина, потому что это самый темный и путаный период. Сейчас он кончится.

В кампании 1813 года Булгарин участвовал в сражении при Бауцене, где Наполеон разбил пруссаков и русских, и под Кульмом, где корпус генерала Вандама после двухдневных боев сдался вдвое превосходящим силам австрийцев, пруссаков и русских. Дело шло к концу.

В 1814 Франция пала, Наполеон отрекся, война закончилась, Булгарин вернулся в Варшаву. Через пару лет отправился пытать счастья в Петербург, где никакого занятия и применения себе не нашел. В 1816 переехал в Вильну. Пробовал наняться управляющим в имение родственника. Вспомнил юность, вернулся к литературным упражнениям. Писал по-польски; кое-что публиковал в польских газетах, журнале, альманахе — многое анонимно.

Вошел в местные либеральные литературные сообщества, в университетские профессорские круги; потом еще долго поддерживал с ними отношения.