Попутный ветер

В первый момент Олафа удивили сказочность и многоцветье города, почти неправдоподобная чистота на улочках. Показалось, что все вокруг пронизано солнечными лучами. Запахи чужих эмоций витали здесь в воздухе, словно паутинки, влекомые теплым ветром. Люди не сновали суетливо и равнодушно, напротив, они медленно, с чувством своей значимости, отмеряли каждый свой шаг и несли свою жизнь важно и горделиво. Никто не обращал внимания на вновь прибывшего. В Империи, страдавшие от нежеланных взглядов, в Темьгороде его жители сами целиком и полностью избавились от праздного любопытства. Не то, чтобы им было все равно. Но они научились уважать каждого — и его право отличаться от остальных.

Олаф бегом миновал площадь, изредка сталкиваясь с кем-нибудь и извиняясь на ходу. Ринулся к крайней левой арке. Быстро миновал её, невольно обратив внимание, что свод выложен мозаикой — тоже что-то чудесное и светлое. На мосту перешел на шаг, да и то, лишь потому, что там двое то ли пацанят, то ли карликов организовали продажу воздушных шаров. Разноцветные гроздья дружно рвались в небо, удерживаемые на почти прозрачных длинных нитях, и привлекали к прилавку целую толпу. Детей почти не было, в основном — взрослые с сияющими, радостными глазами. Те темьгородцы, кому уже посчастливилось обменять монету на шарик, спешили оборвать нить и освободить легковесного невольника. Он взмывал в облака, провожаемый подбадривающими криками и аплодисментами.

Являлось ли это действо ритуалом, Олаф не знал. Но юноше казалось удивительным, что эти люди, отвергнутые своей родиной и семьей, остались абсолютно невинными внутри. Потому что он сам вряд ли бы сумел так радоваться на их месте.

Какой-то хромой, очень худой и высокий безволосый старик едва не столкнулся с проводником, засмотревшись на свой голубой шарик, уже почти слившийся с небом. Незнакомец провожал игрушку жадным взглядом, комкая в руках свою шляпу. Головному убору, явно, не повезло, в отличие от выпущенного на свободу шарика.

— Прошу прощения, — прокаркал темьгородец. — Мне было важно это желание, — добавил он едва слышно, наклонившись к самому уху Олафа.

— Желание? — юноша немного отпрянул, посчитав старика сумасшедшим.

— Ну да, разве не знаете? — тот улыбнулся, обнажив неожиданно-красные зубы, росшие из почти чёрных блестящих дёсен. — Загадываете желание и выпускаете шарик. Если удастся не потерять его в небесах, пока он совсем не скроется, исполнится обязательно, — карие глаза блестели от скопившихся в них не пролитых слёз и видели, казалось, гораздо глубже физической оболочки собеседника.

— Правда? — Олаф не мог просто так отмахнуться от мудрых проницательных глаз, и уже не верилось, что человек с таким взглядом может быть ненормальным.

Темьгородец подмигнул заговорщицки и махнул рукой:

— А вы попробуйте.

— Как-нибудь в другой раз, — пообещал юноша. — Мне надо к вашему мэру.

— Там, — собеседник указал на виднеющуюся за деревьями белую крышу, сиявшую под солнцем. — Но он всё равно не принимает днём, только на закате.

— Да? — Олаф опешил и обрадовался, слова старика означали, что Летта ещё ничего не успела натворить, что она где-то здесь, ходит по улицам, с кем-то общается, проводит время и ждёт вечера. — Спасибо!

Можно попытаться найти девушку, или в крайнем случае просто перехватить её у мэрии. Неизвестно, конечно, как темьгородцы относятся к принуждению — а Олаф уже сомневался, что Летта откажется от своей затеи по собственной воле, но всегда можно сориентироваться по обстоятельствам.

— Не за что, — немного удивился старик и пожал плечами. — Все же купите шарик, пока не разобрали. Главное соблюсти правило: загадать желание вовремя. Из чего состоит счастье? Из удачного стечения обстоятельств, из какой-то минуты, когда ты успел сделать, что нужно, или, напротив, опоздал и не сделал.

Юноша решил последовать этому немудрящему совету и встал в конец очереди. Через некоторое время он уже протягивал монетку одному из продавцов, оказавшемуся более взрослым, чем показалось на первый взгляд, ростом с мальчугана лет восьми — десяти, он был, скорее, ровесником Олафа. Второй же — много старше, с лицом, изборождённым глубокими морщинами — принялся отвязывать шарики.

— Выбирайте.

— Вон тот, пожалуйста, — юноша выбрал бирюзовый и подхватил его за тонкую нить.

Оглянувшись по сторонам, нашёл старика, который все ещё стоял поблизости, и протянул ему свою покупку. Темьгородец недоуменно уставился на своего недавнего собеседника, переводя взгляд с него на шарик и обратно.

— Держите, загадаете что-нибудь за меня, боюсь, я не силен в этом, — проводник улыбнулся.

Незнакомец с благоговением дотронулся до нити, а потом отдернул пальцы. Видно было, что ему хочется вновь повторить ритуал: почувствовать натяжение, рывок шарика, легкость и взлет души, когда само желание словно несется вверх, к Жизнеродящей. Но старик не мог не понимать всей ответственности, которую налагал на него мальчишка: угадать не только единственно возможный миг удачи, но и то единственное желание, исполнение которого позволит поверить в чудо.