Пора убивать

— Нет, Карла. Мне спокойнее, когда я знаю, что вы там в безопасности. Тебе лучше не приезжать.

— Но это значит, что и тебе оставаться там небезопасно.

— Со мной все в порядке настолько, насколько это вообще возможно. Но я не собираюсь подвергать тебя и Ханну ни малейшему риску. Об этом и речи идти не может. Тема закрыта. Как твои родители?

— Я звоню тебе не для того, чтобы поговорить о здоровье моих родителей. Я боюсь за тебя и хочу быть рядом с тобой.

— И я хочу быть с тобой, но не сейчас. Пожалуйста, пойми меня.

— Где ты живешь? — Голос ее был полон сомнений.

— По большей части у Люсьена. Иногда ночую дома, с телохранителем в машине на подъездной дорожке.

— Что там дома?

— Дом пока цел. В запущенном, конечно, состоянии, но цел.

— Я скучаю по нему.

— Он по тебе тоже соскучился, поверь.

— Я люблю тебя, Джейк, и я боюсь.

— Я люблю тебя и нисколько не боюсь. Выбрось все из головы и хорошенько следи за Ханной.

— До свидания.

— До свидания.

Джейк передал трубку Эллен, чтобы та положила ее.

— Откуда она звонила?

— Из Уилмингтона, это в Северной Каролине. Ее родители проводят там лето.

Гарри Рекс действительно отправился за новой порцией пиццы.

— Ты соскучился по ней, так ведь?

— Больше, чем ты можешь себе представить.

— Мне это нетрудно представить.

* * *

В полночь они сидели в хижине, пили виски, на чем свет стоит ругали черномазых и хвастались своими ранами. Несколько человек приехали прямо из мемфисской клиники, где они виделись со Стампом Сиссоном. Во время короткого разговора Стамп приказал, чтобы все делалось в соответствии с ранее разработанным планом. Из центральной больницы округа вышли одиннадцать человек, с гордостью показывавшие свои шрамы и синяки присутствовавшим, восхищавшимся рассказами о том, как раненый героически противостоял превосходящим силам грязных ниггеров до того, как подлым ударом сзади его не оглушил кто-то из этих животных. В бинтах и пластыре, поддерживаемые энтузиазмом слушателей, они чувствовали себя настоящими героями. Воспоминания следовали одно за другим, виски текло полноводной рекой. Наибольшее почтение вызвал рассказ атлетически сложенного мужчины о том, как он поверг на землю юркую репортершу и ее черномазого оператора с камерой.

В возлияниях и приятной беседе прошло часа два. Пора уже было начинать деловой разговор. На столе разложили карту округа, и кто-то из местных принялся наносить на нее цели — их было двадцать. Этой ночью нужно будет навестить двадцать домов, в которых проживали двадцать кандидатов в члены жюри присяжных, чьи имена были взяты из добытого одним из членов Клана списка.

Пять групп по четыре человека в каждой вышли из охотничьей сторожки и расселись по машинам, чтобы под покровом темноты выполнить поставленную перед ними задачу. В кузове каждого грузовичка лежало по четыре деревянных креста, небольших, девять на четыре фута, хорошо пропитанных керосином. Водители машин выбирали дороги, шедшие в обход Клэнтона и других небольших городков, предпочитая скрытые ночной тьмой проселки. Дома намеченных жертв располагались в отдаленных районах, в стороне от дорог и соседей. В таких местах редко встретишь незнакомца, люди тут ложатся спать рано и спят крепко.

План действий был весьма прост: грузовик остановится в сотне-другой футов по дороге от дома, без всяких огней, водитель останется за рулем с приглушенным двигателем, в то время как трое других внесут крест во двор, вкопают его в землю, а затем с расстояния швырнут в него горящий факел. В этот момент оставшийся за рулем подгонит машину к дому, и вся четверка без задержки и с радостью на сердце отправится по следующему адресу.

В девятнадцати из двадцати пунктов выполнение поставленной задачи не столкнулось ни с какими осложнениями. Но раздавшийся какой-то посторонний шум в ночи неподалеку от дома Лютера Пикетта разбудил хозяина. Сидя в полной темноте у себя на крыльце и не ожидая ничего особенного, Лютер заметил вдруг в отдалении подозрительно медленно, без огней пробирающийся по дороге, скрытой фруктовыми деревьями, чей-то пикап. Лютер схватил ружье и стал напряженно вслушиваться. Развернувшись, пикап замер у дороги. До Пикетта донеслись мужские голоса, и он тут же увидел три фигуры, втащившие в его двор что-то похожее на столб. Соскользнув с крыльца, Лютер замер в кустах, прицелился.

Водитель в кабине грузовика потягивал холодное пиво в ожидании взметнувшихся к небу языков пламени. От звука выстрела ему пришлось вздрогнуть. Бросив крест и факел на землю, его товарищи кинулись к неглубокой канаве, проходившей вдоль дороги. Еще один выстрел. Сидящий в пикапе услышал крики боли и проклятия. Их нужно спасать! Отбросив банку с пивом, водитель нажал на газ.

Ружье старого Лютера выстрелило еще раз и еще, когда перед глазами его промелькнул грузовик и замер у канавы. Из нее поднялись три заляпанные грязью фигуры. Ковыляя и поскальзываясь, вопя и изрыгая проклятия, они бросились к машине, пытаясь как можно быстрее перевалиться через борт кузова.