Порочный миллиардер

Я встаю, осторожно помогая подняться и ей. Я мою нас обоих, а потом выключаю воду и заворачиваю Холли в огромный пушистый банный халат. Ее хрупкое тело тонет в нем, а в ее состоянии блаженства она выглядит, как насытившаяся богиня.

Я несу ее к кровати и опускаю на гору пуховых подушек. От ее сонной улыбки у меня сжимается сердце, и мне хочется схватить ее, словно я чертов Кинг Конг. Я далеко не насытился. Я возбужден и готов трахать ее, пока она не отключится, и я чувствую себя чертовым властелином мира. Ее оргазмы вызывают во мне чувство власти, словно я могу голыми руками разрушать здания, а потом одним лишь усилием воли восстанавливать их.

С постели доносится легкое похрапывание, и я снова бросаю на нее взгляд. Ее голова во сне откинулась набок, а ее рот слегка приоткрыт. Мой член стоит, как каменный, и я не могу дождаться момента, когда снова вставлю его между этими губками и буду смотреть, как она глотает все, что я ей даю.

Я вспоминаю, как ее маленькая тугая попка сжимала мои пальцы. И мне чертовски нравится, что я буду первым мужчиной, который погрузит в нее свой член. И это собственническое ощущение до смерти пугает меня. Я не могу испытывать к ней чувства собственника, потому что я не привязываюсь ни к кому. Никогда.

Я подавляю эти чувства и направляюсь в душ, чтобы немного помастурбировать.

Глава 18

Холли

Когда я просыпаюсь после самого поразительного секса в душе, который у меня случался – на самом деле, это единственный секс в душе, в котором я участвовала, – я решаю, что пора разбираться с последствиями моего новогоднего решения.

Мой телефон непрерывно звонит и принимает сообщения от руководства студии. И когда я, наконец, отвечаю на звонок Морти, мне приходится держать телефон подальше от уха, потому что его слова становятся все громче и громче, и большую часть их составляют проклятия.

– Ты все испортила, черт тебя подери, Викс! Мы все уже спланировали. Мы потратили чертову уйму денег, чтобы привлечь внимание прессы. И тут ты вытворяешь такое. О чем ты, черт возьми, думала, выходя замуж за какого-то гребаного миллиардера, вместо того чтобы делать то, что я тебе приказал? Ты не имеешь права принимать такие решения. Решения принимаю я.

Когда Морти наконец замолкает, чтобы перевести дыхание, я собираюсь ответить. Но Джим, должно быть, держит в руках трубку параллельного аппарата или находится в конференц-зале, потому что он вступает в разговор.

– Что сделано, то сделано. Отступать уже некуда, и даже если мы могли бы расторгнуть этот нелепый брак, было бы только хуже. Джесси выглядит как осел, но по крайней мере осел с разбитым сердцем вызывает симпатии.

– Она не должна была ничего такого делать! Это просто чертовски нелепо! Клянусь, ты сделала это лишь для того, чтобы вывести меня из себя!

От криков Морти у меня звенит в ушах.

– Я предупреждала вас, что я на этот фарс не согласна, – наконец говорю я. – Вы не хотели меня слушать.

– Ты не имеешь права на свое мнение, Викс. Твоя задница возвращается в Кентукки!

Джим снова встревает.

– Да ну же, Морти. Мы уже обсуждали это. Если мы отправим ее в Кентукки, никому это не принесет пользы.

В первый раз после того, как я ответила на звонок, я испытываю чувство облегчения.

Морти ворчит, все еще не желая сдаваться.

– Пусть попробует с этого момента хоть раз что-нибудь выкинуть. – Наконец, снова обращаясь ко мне, он говорит: – Только попробуй пропустить концерт, репетицию, запись на радио или даже просто какое-нибудь собрание, Викс! Я так быстро сниму тебя с этих гастролей, что у тебя закружится голова. А потом ты на коленях поползешь к своему мужу-миллиардеру и будешь с тоской вспоминать о карьере, которую могла бы сделать.

– Я ничего не пропущу. Даю вам слово.

– Я буду следить за тобой. Даже не сомневайся.

– Я поняла.

– Хорошо. А теперь прекрати все портить и напиши несколько чертовых песен для твоего нового альбома. Ты все еще должна мне шесть штук.

– Шесть? О чем вы говорите?

– Мы делаем эксклюзивную запись, так что иди и напиши какое-нибудь дерьмо.

Облегчение, которое я только что испытывала, покидает меня, и я опускаюсь на стул.

– Шесть песен? К какому сроку?

– У тебя три недели. Я уже договорился о твоей встрече с поэтом-песенником в Далласе. Если ты не в состоянии сделать это, я найму для тебя кого-нибудь.

Мысль о том, что Морти станет подбирать для меня песни, ужасает меня.

Я в состоянии писать сама, но шесть песен за три недели? Я пытаюсь не впасть в панику.

– Хорошо, – бормочу я. – Полагаю, мне пора приступить к этому.

– Ты чертовски права. Надеюсь, ты не рассчитывала на медовый месяц.

Я качаю головой, но он, конечно же, не может меня видеть. Я собираюсь было ответить, но в трубке царит молчание. Взглянув на телефон, я вижу, что Морти повесил трубку.

Ну что же, это было и хуже и лучше того, чего я ожидала. У меня все еще есть надежда сделать карьеру, если только я чего-нибудь не пропущу – а этому я не позволю случиться. И мне нужно за три недели написать шесть песен.